Модуль 2. Строение культуры

2.1.1. Культурогенез

Долгое время под культурогенезом понимали только возникновение культуры в период первобытности, рассматривая этот процесс параллельно с процессом  становления и развития  Homo sapiens. В настоящее время  термином  культурогенеза  обозначают  один из видов социальной и исторической  динамики культуры, заключающийся в порождении новых культурных форм и их интеграции в существующие культурные системы, а также в формировании  самих новых культурных систем и конфигураций. Сущность культурогенеза заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформации уже имеющихся форм и  систем, но и путем возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее. С позиций эволюционной теории, основной причиной культурогенеза является необходимость в адаптации человеческих сообществ к меняющимся условиям их существования путем  выработки новых форм (технологий и продуктов) деятельности и социального взаимодействия (вещей, знаний, представлений, символов, социальных структур, механизмов социализации и коммуникации и т. д.). Существенную роль в культурогенезе играет также индивидуальный творческий  поиск в интеллектуальной, технической, художественной и иных сферах.

Вопросы исторического происхождения культуры затрагивались многими историками и  философами, однако первые системные исследования в этой области связаны с работами эволюционистов ХIХ века Г. Спенсера, Л. Моргана, Э. Тайлора, Ф. Энгельса и других. В ХХ веке проблемами исторического генезиса культуры и ее отдельных специализированных областей занимались многие историки, социологи, этнографы, искусствоведы, религиоведы, но общая теория культурогенеза стала предметом изучения и разработки лишь в самое последнее время.

В структуре культурогенеза  выделяют  три основных процесса: генезис культурных форм и норм; формирование новых культурных систем человеческих сообществ (социальных, этнических, политических, конфессиональных и пр.); формирование межэтнических культурных общностей и исторических типов культурных систем, которые отличаются  определенной спецификой своих экзистенциальных ориентаций

Генезис культурных форм и норм. Генезис культурных форм проходит в своем развитии четыре фазы:

а)    инициирование инноваций (они могут быть вызваны либо «социальным заказом», либо творческим поиском отдельных личностей); 

б)    создание самих культурных форм;

в)    «конкурс» их функциональной и технологической эффективности;

г)     внедрение отобранных в ходе «конкурса» форм в социальную практику производства и интерпретирования (в фазу конкурсного отбора включаются и формы  культуры, заимствованные извне или из культуры прошлого).

Итак, генезис культурных форм может быть представлен в виде логического ряда:  инициирование — создание — конкурс — внедрение. Генезис культурных норм по существу является продолжением формогенеза, при котором в процессе интеграции форм в социальную практику часть из них обретает статус новых норм и стандартов деятельности и взаимодействия в данном сообществе (институциональных — с императивной функцией; конвенциональных — с разрешительным характером; статистических — с неопределенным типом  регуляции), а некоторые формы входят новыми элементами в действующую систему, не образуя новых норм.

Формирование новых культурных систем человеческих сообществ классифицируется  по профилям деятельности и взаимодействия людей. В нем также можно выделить ряд фаз:

а)    вызревание «социального заказа» на новые виды деятельности;

б)    практическое формирование технологий, приемов и навыков этих направлений в процессе разделения труда, а также выделения субъектов, специализирующихся в этих областях социальной практики (жрецов, политиков и пр.);

в)    анализ эффективности новых технологий и выработка стандартизированных норм ее осуществления;

г)     разработка нормативных документов (учебников, уставов, технологических правил и пр.) по данной деятельности и практическое обучение ей (становление профессий, специальностей и специализаций);

д)    образование профессиональных сообществ субъектов этих видов деятельности (цехов, гильдий, орденов, союзов и пр.);

е)    постепенное объединение  родственных по социальным и политическим интересам сообществ в крупные социальные общности (сословия, классы, касты и т. д.) с развертыванием специфических профессионально-культурных черт в комплексные социальные субкультуры.

Формирование межэтнических культурных общностей и исторических типов культурных систем. К ним могут быть отнесены любые сообщества, складывающиеся по территориальному  принципу. Генезис их включает следующие последовательные фазы:

а)    появление факторов, локализирующих группы людей на определенных территориях и стимулирующих повышенный уровень их коллективного взаимодействия (например, фестиваль самодеятельной песни);

б)    накопление исторического опыта их совместной жизнедеятельности и аккумуляция этого опыта в традициях и ценностях;

в)    реализация доминирующих ценностей в формах социальной самоорганизации, чертах образа жизни и картин мира и т. п.;

г)     осмысление черт, накопленных на предшествовавших фазах этногенеза, и формирование на их базе системы образов идентичности данного сообщества.

2.1.2. Характер культурных изменений

Среди изменений, происходящих в процессе культурогенеза, различают: изменения, ведущие к обогащению и дифференциации культуры; изменения, ведущие к  ослаблению дифференциации и упадку культуры; изменения, которые могут никак не проявлять себя в течении длительного времени, обрекая культуру на  застой.

       

Обогащение культуры. Обогащение культуры принято рассматривать как углубления дифференциации ее структуры при сохранении устойчивости фундаментальных частей системы, то есть духовно-нравственного наследия. Положительные изменения всегда связаны с формированием новых жанров, направлений, стилей искусств, внедрением новых технологий, появлением новых культурных центров, рождением гениев и т. д. Новое  может служить синонимом прогресса лишь в том случае, когда оно способствует духовно-нравственному совершенствованию человека, помогая ему расширять зону свободы без ущерба для всего живого.

Деградация  культуры.  Противоположный вектор культурных изменений описывает движение по устранению фундаментальных элементов социокультурных систем — прежде всего, норм и ценностей. В таком случае выделяют два этапа культурной деградации: упа­док и кризис.

Культурный упадок чаще всего связан с ослаблением значимости высоких сфер культуры, ее примитивизацией, ростом прагматической направленности общественного сознания, то есть с набором факторов, вызванных стандартизацией жизни в условиях массового общества. Упадок также может выражать себя либо как усталость, реакция расслабления на предшествующий бурный период развития культуры, либо как неудовлетворенность его результатами. Так, например, упаднические взгляды российской творческой интеллигенции начала XX в. были реакцией на неудачу первой русской революции и поражение популярных в обществе социалистических идей. Дала о себе знать и утомленность, вызванная напряженными поисками предшествующего «золотого столетия» русской культуры. Упадок как социокультурное явление  может смениться новым взлетом культуры, и это отличает его от кризиса.

Культурный кризис сопровождается резким ослаблением традиционных связей  между важнейшими элементами и институтами культуры. В силу этого система подвергается распаду. Кризис может быть окончательным, но может также дать начало формированию иных, более актуальных элементов и их связок, став зародышем новой культуры.

Духовный кризис общемирового значения на обозримом историческом отрезке человечество пережило дважды: в начале и конце так называемого "осевого времени" (см. раздел 1.4.4). В XX столетии происходит ускоренная модернизация, опережающая по темпам развития скорость вызревания новых духовных факторов. Таким образом, сегодня, как и два с половиной тысячелетия назад, человечество стоит перед лицом мирового культурного кризиса. В его средоточии опять оказывается личность, автономизация которой достигает своего предела и сталкивается со встречной тенденцией стандартизации жизни и нивелировки духовно-нравственных ценностей.

Положение еще более осложняет ситуация так называемого культурлага, (cultural lag). Она описывается как неспособность общественного сознания поспевать за сменой идей, моды, вкусов, как отставание развития морально-нравственных качеств человека от темпов научно-технического прогресса, как атрофия творческой активности на фундаментальных направлениях культурного развития и повышенная продуктивность на второстепенных. Главным итогом этого становится всеобщая потеря ценностных ориентиров, которые заменяются «культурной всеядностью». Падает престиж мировых религий, исполнявших роль стабилизаторов. И все же, однозначной фатальной оценки исхода современного кризиса культуры давать не стоит. В итоге все будет определять степень духовной устойчивости человечества, его способность вовремя включить имеющиеся в его распоряжении и не востребованные пока резервы. И решающую роль здесь может сыграть не все человечество, а лишь его часть, чьи духовные устои крепче и глубже запечатлены в национальном самосознании.

О культурном застое говорят, когда изменения не происходят в течение длительного времени. Общество обнаруживает приверженность к традициям, ориентируется на повторяемость норм, ценностей, смыслов, знаний, распространяет запрет на нововведения. В таких социокультурных средах преобладает циклический тип динамики, выпрямить который в линию поступательного прогрессивного развития не в состоянии даже великие открытия.

Подвержены застойному характеру общественного бытия прежде всего небольшие этносы, жестко адаптированные к природной среде и неспособные в силу исключительной зависимости от нее выработать тот или иной механизм изменения. К ним, как правило, принадлежат народы, живущие в гармонии с природными циклами: аборигены Австралии, индейцы Америки, многие племена Африки, малые народы севера Евразии. В начале XX в. антропологи насчитывали около 650 таких сообществ.

Застойный характер развития могут приобретать и высокоразвитые человеческие сообщества в условиях, когда обогащение культуры грозит подорвать сложные принципы социальной регуляции, ослабить механизмы консолидации общества. Именно в силу особой сложности и даже громоздкости социальных систем любые нововведения грозят им не пользой, а бедой, если только предварительно не осуществляется их скрупулезная настройка на систему. Гибель таких сообществ происходит не по внутренним причинам, а в результате силовых воздействий извне, как прямых (набеги, войны), так и косвенных (в результате инфильтрации чуждых идей).

Относительно последнего следует сказать, что поскольку застойные системы в силу их многосложности глубоко иерархичны, постольку общественному сознанию, отражающему этот порядок в национальных идеологиях, глубоко чужда идея равенства. Такие идеологии принято называть природо-социоцентричными. В них господствует идея всеобщности, а любая уникальность, инаковость расценивается как зло. Здесь рождается интерес к безличным аспектам бытия природного и социального. Недаром сообщества подобного типа обнаруживают повышенную склонность к замкнутости, самоизоляции, обособлению от других народов. И Великая китайская стена, и советский «железный занавес» создавались не по досужей прихоти чиновников, а в силу насущной необходимости противостоять привнесению со стороны чуждых принципов социальной регуляции.

2.1.3. Факторы социокультурной детерминации

Изменения в культуре определяют следующие факторы.

Инновации. К категории инноваций относятся открытия и изобретения, которые несут новое знание о мире, либо обеспечивают новые способы взаимодействия с ним посредством неотехнологий. Инновации определяются опытом, накопленным людьми, и его творческой переработкой применительно к конкретно-историческим условиям. Носителем новаций, как правило, выступает творческое меньшинство, представители которого не находят себе достойного места в традиционной системе отношений и устоявшихся типах деятельности. Большую роль в  реализации инноваций играет степень готовности социокультурной среды воспринимать те или иные открытия. Особенно сильную инерцию отторжения новаций обнаруживают традиционные общества.

Трансмиссия. Любая новация в культуре возможна лишь при сохранении преемственности развития. Это требует передачи от поколения к поколению базисных элементов культуры, допуская возможность видоизменения второстепенных. В культуре есть область, где наследие живет вечной жизнью. Это ее опредмеченная сфера – памятники, рукописи, картины, здания, изобретения, то есть все то, что может быть собрано и сохранено. Однако наследие недостаточно только сохранить, его необходимо освоить, сделать его смысл доступным новым поколениям. Процесс  трансмиссии осуществляется путем обучения и предполагает живой контакт обучающихся сторон. Новое поколение не только учится на опыте прошлого, но и добавляет к его богатству свои знания. Разновидность культурной трансмиссии — фундаментализм. Тесно связанный с религиозной практикой, он ориентируется на восстановление ранних культурных образцов в их неприкосновенности от наслоений времени. Фундаментализм является крайне радикальной формой трансмиссии. Исламская революция в Иране и движение сторонников Ганди в Индии — наиболее яркие образцы движения фундаментализма.

Диффузия. О диффузии говорят в случае стихийного взаимопроникновения культур, способствующего их обоюдному обогащению. Диффузия определяется степенью интенсивности и условиями осуществления контакта, а также  состоянием и степенью дифференциации общества. Как правило, частое взаи­модействие способствует быстрому усвоению чужой культуры, а насильственное навязывание порождает реакцию отторжения. Разная степень готовности к усвоению чужого опыта зависит от присутствия в обществе лиц — носителей подобной ориентации и состояния общественного сознания.

Аккультурация, трансферт, селективность. Если процесс распространения культурных элементов приобретает форму целенаправленного заимствования, его называют аккультурацией. Она может осуществляться прямым образом через конкретных носителей, попавших в новую социальную среду, или иметь косвенный характер, сопровождаться притоком товаров, воздействием моды, средств информации. Когда заимствование принимает форму механического копирования чужих образцов, его обозначают термином трансферт. Если же общество стремится не просто слепо заимствовать, а избирательно относиться к переносу ценностей, говорят о селективности культуры и выделяют следующие ее причины: незрелость культуры для заимствования каких-либо образцов; опасность, которая грозит обществу в случае заимствования; идеологические запреты; общественная самооценка нового как бесполезного. Селективность может быть направленной, сознательной, стихийной.

Синтез и симбиоз. Синтез как фактор культурного взаимодействия возникает благодаря близости или сходству базисных элементов соприкасающихся культур. При симбиозе  собственные и заимствованные элементы остаются обособленными, что порождает их взаимное недоверие и приводит к конфликтам. Синтез имеет место, когда осваиваются сферы, недостаточно развитые в культурном сообществе, но оно само при этом сохраняет исходную самобытную основу. Симбиотические культурные конгломераты чаще всего возникают стихийно в ходе завоеваний одного народа другим. Они рождают синкретический тип культур, для которого характерно сочетание разнородных взглядов, стилей, направлений при отсутствии их внутреннего единства.

Конфликты. Различия в культуре могут приводить к столкновениям и конфликтам. Один из наиболее опасных видов таких столкновений – аномия — определяется как распад системы нравственных ценностей, следствием чего становится нарушение единства культуры общества. Ситуация аномии возникает в результате быстрой смены общественного строя, разрушения привычных стереотипов реагирования. В таких условиях часто рождаются идейные течения, утверждающие бесполезность прежнего культурного достояния. Причем отвергаются не только своя, национальная, но и мировая культура. Ярким образцом такого мышления было течение «Пролетарская культура» (Пролеткульт) в России после Октября 1917 г.

2.1.4. Типы культурной динамики

В 30-х гг. П. Сорокин написал четырехтомный труд по истории культуры с древнейших времен до современности "Социальная и культурная динамика". Понятие "культурная динамика" начали широко использовать со второй половины XX в., так как с течением времени представления об изменениях культуры усложняются и расширяются. Понятие "культурная динамика" тесно связано с понятием "культурные изменения". Культурные изменения предполагают любые трансформации в культуре, в том числе и такие, которые лишены целостности, выраженной направленности движения. Понятие "культурные изменения" шире, чем понятие "культурная динамика". Но  культурная динамика более определенно описывает социокультурные изменения через типы культурного взаимодействия, характер культурных изменений, факторы социокультурной детерминации, способы   и  результаты  действия культуры.

Основные типы культурного  взаимодействия: фазовый, или этапный; циклический; инверсионный.

Фазовый тип. Наиболее простая концепция культурного развития — традиционная теория линейного прогресса, т. е. целенаправленного поступательного движения  культурных форм, понимаемого в духе эволюционизма как совершенствование человеческого рода, общества, отдельного человека, а также результатов его материальной и духовной деятельности. Этот тип культурной динамики получил название фазового, или  этапного. Для его изучения используется метод исторической периодизации, ведущим критерием которого выступает  господствующий тип общественных отношений, т. е. социальность как таковая.

Так, сегодня часто выделяют три типа общества: доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное по их включенности в фабричное производство. Если применить другой критерий, например, господствующий способ производства, то периодизация  выстроится по марксистской схеме общественно-экономических формаций: патриархальная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и социалистическая. С позиций стадиального критерия универсального уровня культурная динамика человеческого общества предстает как общемировой процесс смены всемирно-исторических эпох: первобытность, древность, средние века, Новое время и Новейшее время. Другие примеры типологии культуры фазового типа рассматривались нами в разделе 1.4.1. Динамика оценивается в этом случае как комплексное поступательное восхождение человеческого сообщества по ступеням исторического прогресса.

Итак, с  позиций фазового типа культурной динамики, своими достижениями мы всегда обязаны более развитой культуре посредством заимствования ее внешних образцов без глубокой внутренней переработки их (за счет так называемого трансферта). Подобную форму культурного трансферта приобрело перенесение достижений европейской цивилизации в рамках процесса модернизации на предварительно не подготовленную для этого почву колониальных территорий. Форму культурного трансферта приобрело воздействие американского образа жизни на бывшие страны социалистического содружества в годы перестройки и постперестройки.

Несомненно, что при подобном взаимодействии национально-культурная самобытность более отсталых в технологическом плане сообществ неизбежно терпит непоправимый ущерб, если вовремя не вступают в действие силы стабилизации. Они могут проявлять себя в виде широких народных движений за сохранение  традиций, либо выступать как крушение политических курсов радикального обновления. Правда, идея самостоятельного развития с опорой на внутренние ресурсы в условиях тотальной модернизации оказывается трудно осуществимой для стран второго и третьего эшелонов, которые поставлены в ситуацию вызова, то есть «форсированного движения вдогонку» за передовыми сообществами.

Трансформация как один из типов социокультурных преобразований занимает промежуточное положение. От революции трансформация отличается бескровным, как правило, поэтапным и целенаправленным характером осуществления радикальных преобразований, совершаемых чаще всего под влиянием внешней необходимости. В сравнении с реформами трансформация имеет более широкую сферу охвата и большую глубину воздействия на общество.

Интересно, что страны, находящиеся в силу своего геополитического положения под сильным перекрестным  внешним влиянием, чаще других вынуждены вступать на путь трансформации, не обусловленный внутренней необходимостью и поэтому приводящий народы к социальным катастрофам. Изменения начинаются здесь, как правило, в высших эшелонах власти. Осуществляемые в виде «реформ сверху» в быстро меняющихся исторических условиях, они почти никогда не являются результатом массовых народных движений. Так что нередко столкновения власти и общества заканчиваются социальными потрясениями, а реформы — революциями, и на смену старому приходит новый порядок. Однако рано или поздно он попадает в замкнутый круг исторической предопределенности. И причина здесь не в несовершенстве, недоразвитости народа, а в заданных условиях его исторического бытия.

Циклический тип. Изменения в рамках цикла повторяются, общества движутся по сходным траекториям на протяжении многих поколений. Восприятие времени в них также циклическое, то есть периодически возвращающееся к исходной точке. Поэтому прошлое поэтизируется в  легендах о «золотом веке», в котором для народа содержится все лучшее, предназначенное для подражания и воспроизведения. Однако, рецидивы циклического мировосприятия имеют место и в глубоко рационалистической европейской культуре Нового времени. Наглядным примером могут служить концепции культуры, широко разрабатывавшиеся в ХIХ—ХХ вв.

Инверсионный тип. Еще одним типом социокультурной динамики называют инверсию, которую иногда рассматривают как частный случай циклических изменений. Однако это не совсем верно, ибо инверсия описывает изменения, которые движутся не по кругу, а совершают маятниковые качания — от одного полюса значения к другому и обратно. Такой тип динамики возникает в сообществах, где не сложилось устойчивое культурное ядро. Условием культурной зрелости общества является его способность развиваться, постепенно трансформируясь. Достигается это периодическим возвратом к истокам с помощью сотрудничества социальных слоев на базе общекультурных ценностей. Конечно, в элите и в массах отношение к таким ценностям глубоко различно. Однако сама возможность соглашения свидетельствует о степени зрелости общества. Консенсус же зависит от того, какое значение власть придает идеологии. Умелое ее внедрение в глубины народного сознания способствует стабилизации общества, оформлению его культурного ядра.

Инверсионные изменения могут быть представлены как резкие переходы от одного типа общественной регуляции к другому, как смена ценностей, культурной политики. Например, эпоха Возрождения обратилась к идеалам античности. В свою очередь ее собственный идейный строй  был преодолен в период Реформации, когда образцом было мировоззрение Средневековья.

Строго говоря, чистой инверсии в социально-культурном бытии не наблюдается. Лишь абстрагируясь от историко-культурных реалий, мы можем  для удобства научного описания допускать инверсионную модель динамики культуры как рабочую, оговаривая ее издержки. Например, эпоха Ренессанса заимствовала античный взгляд на человека как мерило сущего, но преодолела вместе с тем идею  природной ограниченности, объявив человека существом, способным к бесконечному совершенствованию и самосовершенствованию. Греки же все, что находилось за пределами обжитого упорядоченного мира людей и Богов, называли хаосом и расценивали как зло, закрывая туда доступ любопытному взгляду человека. Точно так же религиозные войны эпохи Реформации в Европе не вернули мир к исходному состоянию религиозного благочестия в его католическом понимании.

2.1.5. Роль культурных традиций

Традиции, как и творчество, составляют фундамент жизни человеческого общества. В сфере обыденной культуры  они — основные накопители и трансляторы стандартизированного социального опыта того или иного сообщества. Фактически, традиции — это аналог «культурных текстов», только существующий в устной (фольклорной) форме и аккумулирующий в себе всю совокупность норм и образцов социально рекомендуемого поведения, сложившиеся формы социальной организации, регуляции и коммуникации, нравы, обычаи, обряды и ритуалы. Основная сфера функционирования традиций — это, во-первых, регуляция межличностных и отчасти межгрупповых отношений, во-вторых, трансляция социального опыта (до появления общих и профессиональных учебных заведений трансляция социального опыта носила почти сто процентный характер, а позднее сохранилась лишь в форме регуляции обыденных норм поведения в приватной сфере). С этой точки  зрения систему традиций можно считать  функциональной предшественницей  системы образования.

Культурные традиции не лишены некоторой внутренней динамики развития (т. е. в число их функций входит не только консервация социального опыта, но и определенная адаптация общества к меняющимся условиям бытия), однако это делается не путем радикальной замены устаревших образцов социального поведения на более эффективные (как, например, при революциях), а, напротив, путем осторожного «втягивания» необходимых инноваций в систему традиционных стереотипов.

Большинство традиций рождается прецедентным путем (на основании частного случая из чьей-то жизни); и хотя в последующем происходит неизбежный процесс их селекции с отторжением социально малозначимых казусов, в общественной памяти, как правило, не сохраняется подлинная  информация о прецедентах, породивших ту или иную традицию (даже если она сравнительно новая). Напротив, традиции обрастают массой легенд, связанных с известными личностями, что в подавляющем большинстве случаев не имеет никакого отношения к действительности. С другой стороны, подобная практика придания социального значения приватным казусам из жизни частных лиц ведет к тому, что существенная часть подобных традиций уже давно потеряла практическую актуальность и исполняется более или менее автоматически. В свою очередь, это дает возможность без особого труда включать в  корпус действующих традиций некоторые социокультурные новации (не противоречащие всей системе в целом) и давать им вполне приемлемые для  сообщества объяснения. Разумеется, описанный путь — далеко не единственный механизм образования традиций; нередко за ними стоит многовековой опыт повторения типовых жизненных ситуаций, зафиксированный народной мудростью.

Не следует смешивать понятие «традиция» с категорией «традиционное (или традиционалистское) общество». Традиционное общество — очень широкое понятие: от первобытных  племен Африки и Океании до стран вполне экономически развитых, но где буржуазно-либеральные отношения еще не возобладали (например, Саудовская Аравия). Многие общества (преимущественно крупные страны Востока) находятся на стадии постепенного перехода от традиционного к модернизированному состоянию. Но даже и в модернизированных странах традиции как инструменты социальной регуляции и трансляции культурных образцов в домашней сфере развиты весьма значительно, они жестко локализованы в определенной области обыденной культуры, преимущественно «переживающей» наследие этнорелигиозно-сословных комплексов. Вместе с тем, в области общественной жизни и образования таких стран  традиции подобного рода практически полностью заменены институционализированными регуляторами жизни и трансляторами социально значимого опыта (конституциями, уставами,  профессиональными учебниками и пр., а также государственными институтами их исполнения). В традиционных же обществах традиции продолжают доминировать как основное средство социальной регуляции и обучения.

Альфред КРЁБЕР

Конфигурации развития культуры

(Фрагменты книги впервые опубликованы на русском языке в 1997 г. в переводе В. Г. Николаева)

“...   Остается одна проблема, хотя в настоящее время она, вероятно, неразрешима. Может ли та или иная культура как вза­имосвязанный комплекс культурных элементов, т. е. совокуп­ность культурного содержания плюс связь, умереть сама по себе, под действием исключительно внутренних причин? Поскольку «умирание» не может быть полным исчезновением культуры, то оно должно означать замещение большей части культурного ма­териала и большинства моделей новым содержанием и новыми образцами, выработанными самой культурой, — замещение, которое будет идти до тех пор, пока, по истечении достаточно­го времени, трансформация не окажется столь значительной, что ее конечный продукт уместнее будет считать новой культурой, отличной от первоначальной. Мы не можем ответить на постав­ленный вопрос, ибо в природе, насколько нам известно, такого эксперимента еще не было. Столкновение культур происходит всегда, и в результате культура рано или поздно исчезает под влиянием процессов вытеснения, или культурной гибридиза­ции. Ни одна из существовавших в истории культур не находи­лась в изоляции достаточно долго, чтобы позволить нам ска­зать, осталась бы она в этом случае в конце концов неизменной, превратилась бы в нечто совершенно иное или бы полностью атрофировалась...”

“...   Однако неотвратимость смерти индивидуального орга­низма никак не доказывает, что и культуры обладают способно­стью умирать. Мы можем лишь сказать, что такая возможность не исключена; и, поскольку уж мы принимаем факт естественной смерти в органическом мире, не понимая фактически его приро­ду, то необъяснимость процессов культурной смерти — еще не причина саму ее отрицать.

Противоположная точка зрения, согласно которой культуры не умирают, не стареют и не угасают сами по себе, а просто вы­тесняются другими, ведет к отрицанию процесса упадка и пред­полагает постоянный прогресс. Как только данная культура пере­стает развиваться и останавливается на месте, соседние культуры готовы распространиться на несущее ее общество и таким обра­зом ее вытеснить, если этому не мешают отсутствие общения с дан­ной культурой или ее изоляция. Судя по всему, принимая эту точку зрения, трудно удержаться от скрытого допущения, что культуры по природе своей тяготеют к прогрессу. Это допущение во многом определяет мышление нашего времени, но оно, разумеется, не про­верено и по характеру эмоционально. Данных в его поддержку не больше, чем в пользу того мнения, что культуры естественным об­разом стареют и умирают.

Возможна и третья точка зрения, состоящая в том, что культу­ры не обязательно должны стареть или перманентно прогресси­ровать, а могут просто претерпевать определенные изменения — в своей силе, оригинальности и производимых ценностях. Куль­тура, оказавшаяся в ситуации конкуренции с другими культура­ми, может подвергнуться частичной переработке, но может ока­заться и в значительной мере вытесненной одной из них, если опустится в своей силе ниже оптимального уровня. Более силь­ная или оснащенная культура может преодолеть несколько внут­ренних кризисов, не подвергшись при этом серьезной опасности модификаций и исчезновения, исходящей извне. Однако рано или поздно, просто-напросто в силу теории вероятности, она вступит в конкуренцию, находясь в состоянии ослабления, и одна из со­седних культур, оказавшаяся в этот момент в фазе усиления и эк­спансии, начнет ее вытеснять; стоит такому повториться 2—3 раза, и данная культура исчезнет.

Это вовсе не означает, что культура внутренне обречена на смерть или прогресс; предполагается, что нормой будут флуктуа­ции культурной энергии...”

“...   Обращаясь к вопросу о том, может ли национальный рас­цвет не сопровождаться культурным расцветом, и наоборот, мы должны дать утвердительный ответ, хотя такие события для ис­тории — редкость. Очевидно, что этническая (или национальная) энергия и культурная энергия связаны друг с другом, однако это не одно и то же. Этническую энергию можно рассматривать как потенциальную культурную энергию, или как культурную энер­гию, выражающуюся в простых и непосредственных формах, т. е. направленную главным образом на социальные, а не на культур­ные цели.

Важен также вопрос об отношении между культурным содер­жанием, которое легче всего выразить описательным перечнем, и культурными образцами (или паттернами), которые мы воспри­нимаем в качественном выражении и количественно можем вы­разить, видимо, лишь при помощи косвенного метода оценки уровня проявления гениальности. Трудности изучения этого вза­имоотношения сопряжены с тем, что культурное содержание и культурная форма неразрывно связаны друг с другом и не мо­гут быть выделены в чистом виде. Это фундаментальная пробле­ма антропологии, все еще ждущая своего разрешения. Вероятно, окажется, что более высокое развитие ценности достигается при большем объеме культурного содержания, или материала. Содер­жание растет кумулятивно, в то время как формы более или менее предопределены с момента своего возникновения. Таким обра­зом, в то время как содержание культуры может все еще разви­ваться, определенный набор форм может уже реализоваться и ис­черпать себя. В таком случае происходит частичное разложение форм с последующим их восстановлением, после чего развитие паттернов может получить повторный толчок...”

2.2.1. Знаковые системы культуры

Культура представляет собой информационный процесс особого типа, не имеющий аналогов в природе. У животных информация кодируется с помощью хромосомных структур клеток и нейродинамических систем мозга и передается непосредственно через тело животного. Передача информации от одного поколения к другому у высших животных происходит генетически и в определенной мере через наблюдение за поведением родителей и подражанием им. Но опыт взрослой особи не наследуется ее потомками, каждое новое поколение животных начинает накапливать жизненный опыт заново. Таким образом, объем информации от поколения к поколению не увеличивается.

Для человеческого существа культура заменяет генетическое наследование животных как особая форма хранения и передачи информации. Культура — это новый, гораздо более богатый, тип информационного процесса. Свои мысли, чувства, представления человек объективирует, отделяет от своего тела через знаковые системы. Знаковые системы начинают существовать самостоятельно, вне человека. Культура, образуя специфический механизм социального наследования, является носителем социальной информации. Благодаря культуре в обществе становится возможным историческое хранение и накопление информации человеческого рода. Культура дает обществу языки, становится социальной памятью человечества, вырабатывает программы поведения для будущих поколений людей. Культура является информационным обеспечением общества.

Знания (то, что появляется в результате познания), ценности (то, что оценивается), нормы (то, чем регулируются действия), проекты (то к чему человек стремится), художественные образы (модель реальности, создаваемая искусством) представляют собой основные виды смысла. В сфере духовной культуры смыслы формируются религией, искусством, наукой, философией. Человек создает новые смыслы, и с их помощью развивается сам.

Для передачи смысла понадобились носители смысла, ими стали знаки. Знак выступает в качестве носителя информации о предметах и явлениях и используется для ее приобретения, хранения, переработки и передачи. Понятие знаковой системы охватывает широкий круг объектов. Знаковыми системами являются естественные, а также различные искусственные языки — язык математики, химии и т. д.К знаковым системам относятся также языки изобразительного искусства, театра, музыки, правила этикета, религиозные ритуалы, любое множество предметов, которое может служить средством для выражения определенного содержания. Культура — это мир знаков.

        Семиотическое понимание культуры предполагает изучение символической организации культуры, специфических характеристик процессов означения и понимания (интерпретации) культурно значимой информации, закрепленной в культурных текстах, а также существования знаковых систем (языков культуры). Семиотическое понимание культуры сложилось благодаря междисциплинарному подходу семиотики и культурологии. С одной стороны, произошло расширение поля семиотики за счет включения специфических знаковых систем, прежде всего, невербальных, используемых в культуре, а с другой, усиление внимания культурологии к семиотическим аспектам культуры. Активно использовали семиотические методы в изучении культуры французские структуралисты, рассматривавшие культуру как совокупность знаковых систем и текстов. Позднее в американской культурной антропологии стали изучать вербальные и невербальные аспекты знаковой коммуникации в современных обществах. В русскоязычной традиции большой вклад в формирование семиотического понимания культуры был сделан в рамках Тартуско-московской школы, разрабатывавшей историко-типологические проблемы, а также проблемы типологии на материале истории российской культуры. Например, Ю.М. Лотман сферу знаковой деятельности вообще, в предельно широком смысле назвал "семиосферой".    Семиосфера — это семиотическое пространство, равное культуре. Семиосфера — необходимая предпосылка языковой коммуникации. Устройство из отправителя, адресата, канала информации само по себе работать не будет. Для этого оно должно быть погружено в семиотическое пространство, то есть участники коммуникации должны иметь предшествующий опыт. В контексте понятия "семиосфера" язык — это сгусток семиотического пространства с размытыми границами семиотической реальности. Границы размыты, потому что нечто, являющееся сообщением для одного, не является таковым для другого. Обязательными законами построения семиосферы выступают бинарность и асимметрия. Семиосфера отличается неоднородностью. Заполняющие семиотическое пространство языки могут взаимно не переводиться, а могут быть полностью переводимы. Семиосфера имеет много разных "форм жизни" (Л. Витгенштейн).

        Современная семиотика получила исходные импульсы в трудах Ч. Пирса и Ф. де Соссюра, исследовавших природу знака, специфику языка, в результате чего возникла идея единой дисциплины, изучающей все знаковые системы. Как самостоятельная наука семиотика возникла в 50-х гг. XX в. на пересечении структурной лингвистики, кибернетики, теории информации. Семиотика стимулировала антропологическое изучение коммуникации, символизма, развитие структурной и когнитивной антропологии.

        Знак будучи артефактом, выступает в коммуникативном или трансляционном процессе аналогом другого объекта, замещая его. Знак тесно связан с такими более сложными формами фиксации культурно-значимой информации, как символ, художественный образ, культурный код. Информация, которую сообщает знак, является его значением — смыслом. Структуру знака наглядно представляет так называемый треугольник <х>Фреге.

Знак представляет собой двустороннюю сущность. С одной стороны, он материален, имеет денотат — предметное значение. С другой является носителем нематериального смысла. Содержание знака не исчерпывается наименованием денотата. Смысл вызывает в памяти информацию о типологии и других свойствах именуемого объекта, возникающую у человека при понимании знака. Знак выступает аналогом не только какого-либо объекта, но и общепринятого представления об этом объекте, он может вообще не иметь предметного аналога, выражая абстрактное понятие или объект, который в действительности не существует (сфинкс).

        Содержание знака не исчерпывается и этим. В процессе функционирования в человеческом общении знак может получать дополнительные значения (коннотации), зачастую объемные и отвлеченные, распространенные в самых разных культурных общностях (этнических, профессиональных). Коннотации одного и того же знака могут сильно варьироваться в различных субкультурах, использующих одинаковые знаки, так появляются многочисленные жаргоны и сленги.

        Содержание знака может иметь еще и экспрессивное значение — выражать при употреблении определенные чувства, эмоции, настроения.     

Сложность отношений знака с денотатом связана с произвольностью знака, он никак не связан с обозначаемым объектом. Исключение составляют иконические (изобразительные) знаки, обычно существующие на основе подобия с объектом, а также отдельные случаи ономатопеи (кукушка), и являющиеся именем объекта только в силу конвенции, принятой в данном сообществе. Звукоподражательные слова в естественном языке связаны со смысловым содержанием знака.

Другая проблема соотношения знака и смысла — косность знака® Знак определенным образом унифицирует, искажает, обедняет действительность, объединяя разные объекты под одним именем. Косность знака обеспечивает коммуникативные возможности. Должна существовать адекватность знаковой формы и смыслового содержания. На уровне единичного знака искажения смысла при переводе его в знаковую форму минимальны. По мере усложнения знаковой системы, вводятся общепринятые знаковые формы, конвенциональные правила языка культуры, это накладывает искажение на смысл при означении.

        Еще один важный аспект существования знака — отношения между знаком и использующим его человеком. Субъект имеет предпочтения, приоритеты в выборе знаков, руководствуясь коммуникативным контекстом, вносит изменения и добавления значений, создает новые знаки.

Разработка теории знака привела к выделению исходных противопоставлений:

1)    разграничение условных знаков с немотивированным отношением плана содержания и плана выражения (слово в естественном языке) и изобразительных (иконических) знаков с установленной системой связей между этими планами;

2)    разграничение семантики — отношения знака к миру внезнаковой реальности, синтагматики — отношения знака к другому знаку, прагматики — отношения знака к использующему его коллективу.     

В результате был выработан аппарат для семиотических исследований.

Наиболее распространенным видом семиотических исследований в 60-е гг. XX в. было приложение лингвистических моделей к новым семиотическим объектам. Внимание акцентировалось на художественной специфике различных видов искусства, вводились такие понятия как "язык балета", "язык цирка", "язык драмы" и др.

        Внимание исследователей стали привлекать соотношения тех или иных текстов с широким контекстом. Структурно-семиотические методы открыли новые возможности перед реконструкцией древних текстов и ритуалов, что было недоступно другим научным методам. В рамках семиотического подхода стали интенсивно исследовать не только отдельные тексты, но и культуру в целом, как гипертекст, также состоящий из знаков.

Одну из первых классификаций знаков предложил американский философ Ч. Пирс еще в XIX в.:

1)    иконические знаки — знаки, схожие с предметом (знак-фото);

2)    конвенциональные — знак не похож на предмет, который он замещает (слово "тигр" не похоже на реального тигра);

3)    индексальные — знак похож на предмет отчасти (дорожный знак "пешеходный переход").

        Знаки могут быть системными, то есть элементами какой-либо знаковой системы или языка культуры, и внесистемными, единичными или неязыковыми. Деление знаков на системные и внесистемные достаточно условно, потому что одни и те же знаки в одних случаях выступают в системе, а в других существуют отдельно. 

Достаточно условным является и деление знаков на естественные (вербальные языки общения) и искусственные (созданные человеком культурные коды). Знаковые системы могут находиться в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности. Алфавит и азбука Морзе фиксируют знаки вербального языка, при этом азбука Морзе может записываться с помощью литер, передаваться световыми и звуковыми сигналами.

Знак может быть элементом не только знаковой системы (языка), но и знаковой последовательности (текста). Применение и смысл знака в тексте обусловлены его связями с другими знаками текста, эти взаимоотношения обеспечивают смысловую цельность текста. Использование знака в тексте оказывает влияние и на содержание, и на формальную сторону знака.

В культуре присутствует не только знаки, но и зафиксированные тексты. Российский исследователь В. П. Руднев предложил философский взгляд на текст в культуре, интегрирующий достижения гуманитарного знания. Текст — это последовательность осмысленных высказываний, передающих информацию и объединенных общей темой, которая обладает свойствами связности и цельности. Основные признаки текста:

 —   Все элементы текста взаимосвязаны.

 —   Связь между элементами текста носит трансуровневый характер, всегда существуют повторяющиеся мотивы.

 —   В тексте нет ничего случайного. Самые свободные ассоциации являются самыми надёжными.

 —   За единичным проявлением текста лежат универсальные закономерности, которые носят мифологический характер.

 —   Текст не описывает реальность, а вступает с ней в сложные взаимоотношения.

 —   То, что истинно в одном тексте, может быть ложным в другом.

 —   Текст — это всегда диалог между автором, читателем и культурным контекстом.

Текст изучают разные науки. Текстология изучает текст с той точки зрения, что это продукт человеческой деятельности. Герменевтика занимается толкованием элементов внутри текста. Поэтика оценивает искусность сделанного текста.

Согласно новейшим философским тенденциям, все в культуре — это текст. Но при таком подходе понятие "текст" поглощает все, не остается места реальности. Чтобы провести границу между понятиями "текст" и "реальность", текст определили как реальность, созданную человеком. Если мы не понимаем языка текста, то для нас он перестает быть текстом, и становится частью реальности.

2.2.2. Культурная семантика

Достижением при семиотическом анализе культуры было выявление принципиального полиглотизма культуры. Был сформулирован закон: ни одна культура не может существовать при наличии лишь одного семиотического канала. Предметом исследования стал вопрос о причинах многоканальности и гетерогенности, как обязательном условии функционирования культуры. Появился интерес к взаимовлиянию словесного и изобразительного (иконического) семиозиса. Получили развитие исследования, посвященные изобразительной поэзии барокко, воздействию словесной игры на детский рисунок. В конце 70-х гг. открытия в области функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга человека дали новый импульс семиотическим исследованиям, так как обнаружили ряд глубоких аналогий между индивидуальным сознанием человека и структурой человеческой культуры. Работы в области функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга, с одной стороны, и изучение семиотической культуры, с другой, открывают перспективы построения изоморфной модели интеллектуального устройства. Семиотические исследования культуры ведутся во всех странах, имеющих традицию гуманитарных исследований.

        Духовной и художественной культуре необходимы специальные средства объективации, материализации идеальной предметности — знаний, ценностей, проектов, образов. Такими средствами становятся знаковые системы — языки и коды культуры. Языки культуры складываются на основе систем знаков. Это совокупность культурных объектов, обладающих внутренней структурой, явными или неявными правилами образования, осмысления и употребления элементов, служащая для осуществления коммуникативных и трансляционных процессов. Язык культуры формируется и существует только во взаимодействии людей, внутри сообщества, принявшего правила этого языка. Язык культуры — основное коммуникативное средство в культуре.

Среди языков различают:

1)    естественные, то есть исторически сложившиеся языки наций, этносов;

2)    искусственные — языки команд и программ в системе "человек — машина";

3)    метаязыки, используемые для описания естественных и искусственных языков (языки наук);

4)    вторичные — разнообразные языки культуры, возникающие на основе первичных естественных языков (символические системы мифа, ритуала, языки различных искусств).

Освоение языков культуры — важнейший элемент аккультурации. Каждому языку культуры обычно соответствует своя область действительности или человеческой деятельности, представленная в определенных смыслах. Язык культуры вырабатывает собственную систему выразительных средств языка. Каждый язык культуры идеоматичен, адекватно непереводим. Множество языков нужно культуре потому, что информационное содержание обладает сложностью. Каждый информационный процесс нуждается в адекватном средстве воплощения. Важным моментом функционирования языков культуры является понимание. При коммуникации — обмене знаками — неизбежно происходит определенное неадекватное толкование, которое обуславливается различием индивидуального опыта, степенью знакомства с языком. При интерпретации возникает искажение смысла. Понимающий всегда обладает определенным представлением о понимаемом, ожидает определенного смысла и искажает смысл в соответствии с этими представлениями. Существует и положительная сторона искажения переданного смысла. Искажение смысла при обозначении и понимании — важный фактор, обеспечивающий изменчивость языков культуры.

Свойственная языку культуры многозначность приводит к появлению "языков в языках", то есть самостоятельных языковых образований, формирующихся в рамках выразительных средств другого языка (дипломатический лексикон). Существование таких языков значительно влияет на исходные языки, а также является важным динамическим фактором.

Изучением языков культуры занимаются семиотика (анализ знаковой представленности языка культуры), лингвистика (анализ естественных языков), культурная семантика (изучение языка как средства выражения смысла).   

Развитие исследований культуры в 60-е гг. XX в. привело к осознанию необходимости исследовать процессы порождения смысла, означения, понимания. На стыке логики, семиотики и лингвистики в самостоятельную научную дисциплину выделилась культурная семантика. Культурная семантика — это наука, изучающая знаковую и коммуникативную функции культуры. Любой культурный процесс помимо организационной и регулятивной составляющих включает в себя еще и коммуникативную функцию — системы обмена информацией между людьми, вне действия которых совместная жизнедеятельность становится практически невозможной.

Современное состояние культурной семантики (Куайн, Гуденаф, Горман, Витц, Фелеппа) показывает смещение исследовательского интереса к анализу современных проблем, связанных с актуальными семантическимиЌ аспектами социокультурной политики, мониторинга социальных отношений, работы с электоратом, рекламы, маркетинга, имиджмейкерства, субкультурного сленга и т.д., типично преобладание прикладных работ и теорий среднего уровня.

Основные социальные функции этого информационно-коммуникативного аспекта культуры заключаются в следующем: 1) актуальное согласование людьми их целей, намерений, планов и способов по осуществлению любых форм жизнедеятельности (особенно совместной);

2)    корректирующие информационные обмены в процессе уже осуществляемой деятельности;

3)    согласованная оценка результатов деятельности и степени их соответствия изначальным намерениям;

4)    обобщение опыта результатов деятельности приемов и способов ее осуществления в той или иной сфере (т.е. выработка норм);

5)    трансляция этих норм, т.е. передаче опыта деятельности и взаимодействия как современникам, так и следующим поколениям;

6)    накопление, фиксация и трансляция знаний и представлений об окружающем мире и т. д.

Для реализации этих информационных задач людям необходимо разработать единый язык, точнее, комплекс нескольких функционально специализированных языков, понятных и приемлемых для всех членов общества. То есть в дополнение к наблюдаемому, реальному миру предметов, процессов и явлений, а также к миру представляемых объектов и явлений (не наблюдаемых эмпирически — фантазиям, мечтам, объектам религиозных верований и пр.), сложилась система их символических «двойников», кодирующих знаков, обозначающих эти объекты в условной форме: лексических символов (слов вербального языка, произносимых или написанных), пиктограмм (рисунков, более или менее узнаваемо изображающих объекты), графических символов (изображений, лишь условно обозначающих выражаемый смысл понятий — цифры, нотные знаки, эмблемы, гербы, флаги и пр.), вещественных символов (стилевые признаки вещей и сооружений, черты социальной престижности в одежде и предметах обихода, национально маркирующие черты в предметах материальной культуры, религиозная символика предметов культа, храмов и погребальных сооружений и пр.), символических действиях (узнаваемо или условно имитирующих какие-либо явления, процессы или их смыслы — обряды, ритуалы, этикетное и церемониальное поведение, игры и т. д.).

Исследованием всех многообразных языков социальной коммуникации и занимается культурная семантика. И здесь, как и в рассмотренных выше направлениях фундаментальной культурологии, можно выделить четыре уровня объектов познания и научного обобщения.

Высший (первый) уровень связан с разработкой общей теории семантических порядков в культуре, их функций в работе механизмов социальной коммуникации и процессах социализации и инкультурации личности, в закреплении и нормировании смысловых и селективных процессов в культуре, но главное — с изучением процессов накопления, фиксации и трансляции социально-культурного опыта сообществ, наращивания его передачи. Например, работа Ю. М. Лотмана "Культура и взрыв" может быть отнесена к этому уровню.

Второй уровень — культурология семантических систем. Языки культурной коммуникации могут эффективно функционировать только в качестве более или менее систематизированных образований. Среди наиболее социально значимых языков могут быть названы:

—    система межличностного информационного обмена;

—    система массовой информации;

—    социально-идентифицирующая система (маркировка), например, по тому или иному стилю одежды мы относим человека к определенной социальной группе;

—    кумулятивно-информационная система (совокупность приемов накопления информации, которая утратила социальную актуальность, но интересует тех или иных специалистов).

Третий уровень исследований и обобщений — культурология семантических форм. В принципе все культурные формы, хотя и в разной мере, обладают семантическими параметрами. Это одно из имманентных свойств любой формы, определяющих ее «культурность». Любая вещь, созданная руками человека, любой человеческий поступок, форма социальной организации или акт взаимодействия помимо чисто утилитарной функции обладает чертами знака, во-первых, маркирующего саму эту функцию, и, во-вторых, информирующего окружающих о множестве атрибутивных параметров данного объекта или процесса.

Четвертый уровень исследований и обобщений в области культурной семантики может быть назван культурологией, индивидуализирующей маркировки объектов. В данном случае речь идет об индивидуализирующих тот или иной культурный артефакт семантических признаках.

2.2.3. Социокультурная коммуникация

Всесторонним изучением человеческого общения в самых различных его проявлениях — от межличностного до средств массовой коммуникации — занимается теория коммуникации. Проблемы коммуникации рассматриваются на разных уровнях: общетеоретическом, методологическом, терминологическом, практическом, культурологическом. Термин "коммуникация" (лат. communicatio — связь, сообщение) понимают по-разному. В общетеоретическом плане как средство связи любых объектов. В культурологическом как специфику обмена информацией в социуме. В широком смысле это общение, процессы социального взаимодействия, взятые в их знаковом аспекте. В более узком — технический процесс обмена информацией между двумя и более индивидами, причем акцент делается на форме передачи информации. Тогда общение — социально психологический процесс взаимодействия двух и более людей по поводу сказанного.

С культурно-семантической точки зрения, любой культурный объект или процесс обладает символическими свойствами и в силу этого является культурным текстом, несущим информацию о собственных атрибутивных признаках, функциональной нагрузке. Поэтому вся культура в целом и каждый её артефакт и процесс являются средствами социокультурной коммуникации.

Социокультурная коммуникация представляет собой систему, в которую входят: глобальная семантическая система, локальная семантическая система, специализированная семантическая подсистема.

Бурное развитие прикладных исследований коммуникации началось в середине XX в. с широким расспространением радиовещания, телевидения и других средств массовой коммуникации, появлением кибернетики. Канадский социолог М. Мак-Люэн обратил внимание на последствия развития коммуникации: по его мнению, форма коммуникации определяет исторический тип культуры и личности.

Каждое социальное действие может быть рассмотрено как коммуникативное, то есть содержащее и выражающее определенную информацию. Но, как показал А. Шюц, собственно коммуникативным являются лишь те действия, которые осуществляются с целью коммуникации, имеют мотивационное основание, ориентацию на передачу информации и использующие для этого адекватную знаковую систему.

Среди современных авторов признание получили работы Ю. Хабермаса, посвященные коммуникации. По его мнению, все участники коммуникации ориентируются на обобщенные, интерсубъективно понятые нормы коммуникации. Участники коммуникации должны обладать коммуникативной компетентностью и наличием рациональных мотивов. Коммуникативное действие является мегатипом всех типов социальных действий. Оно ориентировано не на успех, а на понимание.

Различают коммуникацию межличностную, межгрупповую, социокультурную, межкультурную, массовую. Основанием для данной типологии процессов коммуникации является характер субъектов коммуникации.

—    Межличностная коммуникация — взаимодействие двух и более индивидов, независимое от их групповой принадлежности, основанное на межличностных связях. —    Встреча двух друзей.

—    Межгрупповая коммуникация — взаимодействие людей, полностью зависящее от их принадлежности к различным группам, не зависящее от их индивидуальных, личностных характеристик. Прием преподавателем экзамена у студента.

—    Социокультурная коммуникация — совокупность процессов социального взаимодействия, в ходе которого происходит обмен информацией посредством принятых в данной культуре знаковых систем и средств их использования.

—    Прихожанин на службе в храме.

—    Межкультурная коммуникация — процесс взаимодействия между культурами с целью передачи или обмена информацией. Гастроли хора имени Пятницкого в Америке.

—    Массовая коммуникация — область, состоящая из открытых, упорядоченных процессов трансляции социально значимой информации, которая целенаправленно порождается и регулируется. Для массовой коммуникации характерны: массовая рассредоточенная аудитория; коммуникативный процесс, осуществляемый с помощью технических средств; передача информации одновременно по различным каналам — книгопечатание, издание газет и журналов, радио, телетрансляция; доступность всем желающим. Массовая коммуникация характеризуется наращиванием мощности, дальности средств связи, скорости передачи сообщений. Сообщения, передаваемые в рамках массовой коммуникации, выполняют социокультурные функции: информационную, познавательную, рекреационную, нормативно-регулятивную.

Проблемы межкультурной коммуникации связаны с межкультурными контактами. В 60-е гг. XX в. в Америке межкультурные контакты на уровне повседневности стали источником конфликтов, непонимания. Одним из первых авторов, кто обратил внимание на эти проблемы, был американский культурный антрополог Э. Т. Холл, который поставил вопрос о необходимости создать методологию, которая позволила бы проводить исследования для обучения различным культурным ситуациям так же, как обучают языку. Появилась научная дисциплина "межкультурная коммуникация", возникли тренинги, получившие название кросс-культурные или межкультурные. Получила развитие профессия "специалист по межкультурному общению", который должен был обучать работать с представителями разных культур, эффективно решать проблемы и конфликты, возникающие на почве разного восприятия реальности и культурно обусловленных представлений об этике делового общения. В странах Европы межкультурные проблемы стали актуальными в 80-е гг. В России межкультурная коммуникация связана с идеями нового подхода к преподаванию иностранных языков. Для общения с иностранцами недостаточно знания языка. Знакомство с данным языком не гарантирует осознания всех явлений, которые могут стать основой межкультурных конфликтов. Наоборот, знание языка часто приводит к ситуации конфликта с носителями языка. Необходимо одновременно знание языка и знание культуры изучаемого языка.

В содержательном отношении социокультурная коммуникация может быть разделена на:

1)    новационную, дающую потребителю новые знания, обучающую его социальному опыту сообщества или человечества в целом;

2)    ориентационную, помогающую потребителю ориентироваться в природном и социальном пространстве, формирующую ценности, задающую критерии оценочных суждений;

3)    стимуляционную, формирующую стремления к получению недостающих знаний для удовлетворения социальных притязаний;

4)    корреляционную, уточняющую или обновляющую имеющиеся знания.

Коммуникация на всех уровнях выполняет свои функции: побудительную (убеждение, внушение, приказ, просьба); информационную (передача истинных или ложных сведений); экспрессивную (возбуждение или изменение характера эмоциональных переживаний); фатическую (установление и поддержание коммуникативного контакта).

Юрий Михайлович ЛОТМАН

Семиотическое пространство

(Лотман Ю. М. Семиотическое пространство // Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек. Текст. Семиосфера. История. М., 1996)

“...    Представим себе в качестве некоего единого мира, взятого в син­хронном срезе, зал музея, где в разных витринах выставлены экспо­наты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами поясни­тельные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсий и правила поведения посетителей, и представим все это как единый механизм. [...] Мы получим образ семиосферы. При этом не следует упускать из виду, что все элементы семиосферы находятся не в статическом, а подвижном состоянии, постоянно меняя формулы отношения  друг к другу...”

Культура и взрыв

(«Культура и взрыв» — одна из последних работ Ю. М. Лотмана. Опубликована в 1992 году)

“...    Коренным вопросом всякой семиотической системы является, во-первых, отношение к вне-системе, к миру, лежащему за ее пре­делами, и, во-вторых, отношение статики к динамике. Последний вопрос можно было бы сформулировать так: каким образом система, оставаясь собой, может развиваться<...>

<...>Движение вперед осуществляется двумя путями. Наши органы чувств реагируют на небольшие порции раздражений, которые на уровне сознания воспринимаются как некое непре­рывное движение. В этом смысле непрерывность — это осмыс­ленная предсказуемость. Противопоставлением ей является не­предсказуемость, изменение, реализуемое в порядке взрыва. Предсказуемое развитие на этом фоне представляется менее су­щественной формой движения.

Непредсказуемость взрывных процессов отнюдь не является единственным путем к новому. Более того, целые сферы культу­ры могут осуществлять свое движение только в форме постепен­ных изменений. Постепенные и взрывные процессы, представляя собой антитезу, существуют только в отношении друг к другу. <...>

<...>Нас не должно вводить в заблуждение то, что в истори­ческой реальности они выступают как враги, стремящиеся к пол­ному уничтожению другого полюса. Подобное было бы гибель­но для культуры. К счастью, оно не осуществимо<...>

<...>Постепенные процессы обладают мощной силой прогрес­са. В этом смысле интересно соотношение научного открытия и технических реализации. Величайшие научные идеи в опреде­ленном смысле сродни искусству: происхождение их подобно взрыву. Техническая реализация новых идей развивается по за­конам постепенной динамики. Поэтому научные идеи могут быть несвоевременными<...>

<...>Культура как сложное целое составляется из пластов раз­ной скорости развития, так что любой ее синхронный срез обна­руживает одновременно присутствие различных ее стадий. Взры­вы в одних пластах могут сочетаться с постепенным развитием в других. Это, однако, не исключает взаимодействия этих плас­тов. Так, например, динамика процессов в сфере языка и поли­тики, нравственности и моды демонстрирует различные скорос­ти движения этих процессов. И хотя более быстрые процессы могут оказывать ускоряющее влияние на более медленные, а эти последние могут присваивать себе самоназвание более быстрых и ускорять этим свое развитие, динамика их не синхронна. Еще более существенно одновременное сочетание в разных сферах культуры взрывных и постепенных процессов. Вопрос этот усложняется тем, что они присваивают себе неадекватные само­названия<...>

<...>И постепенные, и взрывные процессы в синхронно рабо­тающей структуре выполняют важные функции: одни обеспечи­вают новаторство, другие — преемственность. В самооценке со­временников эти тенденции переживаются как враждебные, и борьба между ними осмысляется в категориях военной битвы на уничтожение<...>

<...>Традиционный структурализм исходил из сформулиро­ванного еще русскими формалистами принципа: текст рассмат­ривался как замкнутая самодостаточная, синхронно организован­ная система. Современный этап структурно-семиотического анализа усложнил эти принципы. Во времени текст воспринима­ется как своего рода стоп-кадр, искусственно застопоренный меж­ду прошлым и будущим. Отношение прошедшего и будущего не симметрично. Прошедшее дается в двух его проявлениях: внут­ренне — непосредственная память текста, воплощенная в его внут­ренней структуре, ее неизбежной противоречивости, имманент­ной борьбе со своим внутренним синхронизмом, и внешне — как соотношение с внетекстовой памятью. Мысленно поместив себя в то «настоящее время», которое реализуется в тексте, зритель как бы обращает свой взор в прошлое, которое сходится как конус, упирающийся вершиной в настоящее время. Обращаясь в будущее, аудитория погружается в пучок возможностей, еще не совер­шивших своего потенциального выбора<...>

<...>Момент взрыва — одновременно место резкого возрас­тания информативности всей системы. Кривая развития переска­кивает здесь на совершенно новый, непредсказуемый и более слож­ный путь. Доминирующим элементом, который возникает в итоге взрыва и определяет будущее движение, может стать любой элемент из системы или даже элемент из другой системы, случайно  втянутый взрывом в переплетение возможностей будущего движения. Однако на следующем этапе он уже создает предсказуемую цепочку событий<...>

<...>Вычеркивая момент непредсказуемости из историческо­го процесса, мы делаем его полностью избыточным. С позиций носителя Разума, занимающего по отношению к процессу вне­шнюю точку зрения (таким может быть Бог, Гегель или любой философ, овладевший «единственно научным методом»), движе­ние это лишено информативности. Между тем все опыты прогно­зирования будущего в его кардинально взрывных моментах де­монстрируют невозможность однозначного предвидения резких поворотов истории. Исторический процесс можно сопоставить с экспериментом. Однако это не наглядный опыт, который учи­тель физики демонстрирует своей аудитории, заранее точно зная результат. Это эксперимент, который ставит перед собой ученый с тем, чтобы обнаружить неизвестные еще ему самому закономер­ности. С нашей точки зрения, Главный Экспериментатор не пе­дагог, демонстрирующий свои знания, а исследователь, раскры­вающий спонтанную информацию своего опыта.

Момент исчерпывания взрыва — это поворотная точка про­цесса. В сфере истории это не только исходный момент будущего развития, но и место самопознания. Включаются те механизмы истории, которые должны ей объяснить, что произошло. Даль­нейшее развитие как бы возвращает нас уже в сознании к исход­ной точке взрыва. Произошедшее получает новое бытие, отража­ясь в представлениях наблюдателя. При этом происходит коренная трансформация события: то, что произошло, как мы видели, слу­чайно, предстает как единственно возможное. Непредсказуемость заменяется в сознании наблюдателя закономерностью. С его точ­ки зрения, выбор был фиктивным, «объективно» он был предоп­ределен всем причинно-следственным движением предшествую­щих событий.

Представление о том, что исходной точкой любой семиотичес­кой системы является не отдельный изолированный знак (слово), а отношение минимальных двух знаков, заставляет иначе взгля­нуть на фундаментальные основы семиозиса. Исходной точкой оказывается не единичная модель, а семиотическое пространство. Пространство это заполнено конгломератом элементов, находя­щихся в самых различных отношениях друг с другом: они могут выступать в качестве сталкивающихся смыслов, колеблющихся в пространстве между полной тождественностью и абсолютным несоприкосновением. Эти разноязычные тексты одновременно включают в себя обе возможности: т. е. один и тот же текст может быть по отношению к некоему смысловому ряду в состоянии не­пересечения, а к другому — тождества. Это разнообразие возмож­ных связей между смысловыми элементами создает объемный смысл, который постигается в полной мере только из отношения всех элементов между собой и каждого из них к целому. Кроме того, следует иметь в виду, что система обладает памятью о своих прошедших состояниях и потенциальным «предчувствием» буду­щего. Таким образом, смысловое пространство многообъемно и в синхронном, и в хронологическом отношении. Оно обладает размытыми границами и способностью включения во взрывные процессы<...>

<...>Момент самосознания придает границам культуры опре­деленность, а включение государственно-политических соображе­ний неоднократно придавало вопросу драматический характер.

Ранее мы говорили о бинарных и тернарных¹ культурных сис­темах. Протекание их через критическую линию взрыва будет различно. В троичных системах взрывные процессы редко охва­тывают всю толщу культуры. Как правило, здесь имеет место одновременное сочетание взрыва в одних культурных сферах и по­степенное развитие в других<...>

<...>Для русской культуры с ее бинарной структурой харак­терна совершенно иная самооценка. Даже там, где эмпирическое исследование обнаруживает многофакторные и постепенные про­цессы, на уровне самосознания мы сталкиваемся с идеей полного и безусловного уничтожения предшествующего и апокалиптичес­кого² рождения нового...“       

2.3.1. Введение

Морфология (греч. morphe — форма и logos — учение) — учение о формах и их развитии. Морфология культуры наиболее последовательно разработана в трудах К. Брейзига, Л. Фробениуса, О. Шпенглера и А. Тойнби. Опираясь на сравнительный метод и метод аналогии, они рассматривали формы культуры как самостоятельные организмы с закономерным ходом развития, исходили из предположения о том, что целостность каждой культуры и переход культур по ступеням вызывается внутренней силой, действующей в них, как в любом живом существе.

Наиболее последовательно эту мысль развивал Л. Фробениус создатель понятия “культурный круг”. В соответствии с его теорией, культурные формы характерны для определенных жизненных пространств и ими ограничены. Присущая каждой культуре сила воздействия помогает ей проходить стадии развития, аналогичные всему живому.

Другой немецкий философ Э. Шпрангер определил силы, породившие современную культурную жизнь: античность, христианство и немецкий идеализм. Он различал шесть форм жизни, по одной на каждую область культуры, соответствующих шести основным человеческим типам: теоретическую, экономическую, эстетическую, социальную, религиозную и физическую.

Современная морфологическая модель культуры рассматривается как концепция, представляющая культуру совокупностью функциональных областей. Композиции таких областей называются культурным контекстом.

Современная морфологическая модель социального контекста культуры включает в себя следующие компонетны:

—    Культуру как целеполагающую активность человека:

а)    фундаментальные свойства и способности человека как носителя культурной деятельности;

б)    личность, ее позиции и статус в культурном взаимодействии;

в)    образ жизни как сферу культурной реализации человека.

—    Культурные аспекты социальной организации (хозяйственная, политическая, правовая, экологическая культура).

—    Формы социокультурной организации (семья, групповые сообщества).

—    Адаптивные, трансляционные, коммуникативные средства культуры (язык, образование, учреждения культуры, средства массовой информации).

—    Социально значимое знание как систему духовного производства:

а)    содержательные элементы (обычаи, нормы, ценности, смыслы, знания);

б)    структурные компоненты (мифология, религия, эзотерика, искусство, философия, наука, идеология).

Морфологическая модель исторического контекста культуры определяется следующей периодизацией, которую мы рассматривали в разделе 1.4.1: культура первобытного общества, культура народов древнего мира, средневековая культура, культура эпохи Возрождения, культура эпохи Просвещения, культура Нового и Новейшего времени ХIХ и ХХ вв. Каждый из этих хронологических отрезков рассматривается как самостоятельная область со следующих позиций:

—    анализ состояния культурной среды, находящейся под воздействием факторов и тенденций локального и мирового значения;

—    особенности процесса эволюции личности и культурных институтов;

—    итоги многоотраслевой культурной деятельности человека.

Говоря о структуре культуры, прежде всего подразумевают ее деление на материальную и духовную. Под материальной культурой обычно понимают средства производства, орудия труда, продукты труда, способы практической деятельности по созданию средств производства и потребления. Термином духовная культура определяется деятельность, направленная на духовное развитие человека и общества, а также результаты этой деятельности. Этими результатами являются новые идеи и новые знания, духовные ценности. Обычно в духовной культуре выделяют следующие элементы: политическая, правовая, эстетическая, этическая, философская и религиозная культуры.

Нам представляется более аргументированной концепция строения культуры Моисея Самойловича Кагана, доктора философских наук, профессора Санкт-Петербургского университета, вице-президента Академии гуманитарных наук.

2.3.2. Строение культуры

 М. С. Каган начинает рассматривать строение культуры с определения статуса культуры в структуре бытия, выделяя такие формы бытия, как природа, непосредственная, стихийно сложившаяся форма существования материи; общество людей, где бытие переходит от естественной, спонтанной формы существования биологической системы к иному типу функционирования и развития, который определяется тем, что общественные отношения не задаются биологически и поэтому не транслируются генетически; человек, синтезирующий в своем реальном существовании и поведении природные и общественнные закономерности, являясь воплощенным единством природы и общества.

Поскольку человек связывает в одно неделимое целое природу и общество, он становится центральным “звеном” в цепи основных форм бытия: природа — человек — общество. Если понятие "природа" обозначает весь материальный мир в его конкретном существовании, а понятие “общество” — и социальную систему как таковую и ее конкретные пространственно-временные модификации (первобытное общество, феодальное общество и т. п.), то “человек” — это обозначение и рода (человеческий род — Homo sapiens), и социально-исторического, и расово-этнического типа (античный человек, белый человек и т. п.), и индивидуального бытия отдельного человека (Ивана Ивановича Иванова). Так биологическое существование человека становится одновременно социальным благодаря неизвестному природе виду активности — человеческой деятельности. В результате деятельность человека порождает новую, четвертую, форму бытия — культуру.

По мнению М. С. Кагана, культура предстает перед нами как такая форма бытия, которая образуется человеческой деятельностью и охватывает:

а)    качества самого человека как субъекта деятельности — качества сверхприродные, т. е. такие, которые, опираясь на данные человеку от природы возможности, формируются в ходе становления человечества и воссоздаются каждый раз вновь и вновь в ходе развития индивида;

б)    способы деятельности, которые присущи человеку от рождения, но которые им изобретаются, совершенствуются и передаются из поколения в поколение благодаря обучению, образованию, воспитанию;

в)    многообразие предметов — материальных, духовных, художественных, — в которых опредмечиваются процессы деятельности, которые становятся “второй природой”, творимой из материалов “первой”, подлинной природы, для того чтобы удовлетворять сверхпрриродные, специфические человеческие потребности и служить передатчиком этого человеческого начала другим людям;

г)     вторичные способы деятельности, служащие уже не опредмечиванию, а распространению тех человеческих качеств, которые хранятся в предметном бытии культуры;

д)    вновь человека, вторая роль которого в культуре обуславливается тем, что в процессе распредмечивания он растет, меняется, обогащается, развивается, — становится продуктом культуры; человек, творимый культурой, становится и ее творцом;

е)    связь процессов опредмечивания и распредмечивания с общением участвующих в них людей как особым аспектом человеческой деятельности и феноменом культуры; общение людей, как и предметная деятельность, является формой деятельного, целенаправленного, свободно избираемого способа реализации потребностей человека в человеке как субъекта в субъекте и тем самым отличается от коммуникации как способа передачи субъектом объекту (преемнику, получателю, адресату) определенной информации.

История человечества есть јi>постоянное изменение, расширение, обогащение способов и средств деятельности. Культуре присуще такое деятельное качество, как творчество — сила, обуславливающая ее постоянное обновление и рождающая диалектическое отношение “традиция / инновация” как закон существования культуры.

Культура является проекцией человеческой деятельности как целенаправленной активности субъекта. Субъект деятельности может быть индивидуальным, групповым и родовым (человечество в целом), поэтому культура обретает три масштаба исследования:

1)    культура человечества;

2)    культура социальной группы, от макрогрупп типа этносов, наций, классов, сословий, профессионаольных групп до микрогрупп типа семьи, производственного или дружеского коллектива;

3)    культура личности как единичное проявление вариативного особенного и инвариантного общего.

Деятельность человека, созидающего культуру, имеет три общие цели, достижение которых и породило саму культуру в процессе антропогенеза:

—    удовлетворение потребностей реального бытия человека — и витальных, и внебиологических, социальных по их происхождению и смыслу, новыми, неизвестными предкам человека способами;

—    передача определенного опыта внебиологическими средствами, поскольку биогенетические механизмы неспособны сохранять и транслировать прижизненно добываемый опыт;

—    сближение человека с человеком в расширяющихся пределах объединяющих их коллективов, от родоплеменного через нации, сословия, религиозные и политические общности к человечеству как единому целому.

Достижение данных целей привело к расслоению деятельности человека на следующие виды:

—    предметную деятельность, способную и опредмечиваться в своих продуктах, и распредмечивать их, извлекая заключенную в них информацию;

—    деятельность общения, не создающую никаких предметов и способную выходить далеко за пределы обслуживания предметной деятельности, становясь игровой, самоцельной в широком смысле этого слова;

—    синкретически-синтетическую художественную деятельность, в которой первые две формы человеческой активности оказываются слитыми воедино во имя осуществления иллюзорно-художественного общения.

Таким образом, люди как субъекты деятельности оказываются вовлеченными в некий сложный многоуровневый деятельностный процесс, в котором каждое его звено функционирует особым образом. Так как связь человека и культуры осуществляется через его деятельность, то строение культуры должно так или иначе отражать структуру этой деятельности. Философия рассматривает деятельность через специфическую систему категорий: субъектно-объектно-субъектные отношения. Полнота отношений в данной системе определяется связью субъекта с объектом и с другими субъектами; первый тип связи именуется предметной деятельностью, второй — деятельностью общения. И тот и другой тип деятельности предстает перед нами и в материальных формах, как практическое созидание вещей и практическое общение людей в этом процессе, и в духовных формах, как порождение идей, представлений, мыслей и как диалогические контакты человека с человеком, и в формах практически духовных, соединяющих материальное созидание с духовным осмыслением реальности, как это происходит в художественном освоении мира. Поэтому культура состоит их трех составляющих: материальной, духовной и художественной культуры.

2.3.3. Составляющие культуры

Материальная культура. В материальной культуре М. С. Каган различает три области деятельности и, соответственно, три формы предметности, культурной реальности, в которых эта деятельность «угасает».

Первая сфера материальной деятельности именуется физической культурой. Она охватывает спортивные, медицинские и игровые воздействия на человеческое тело, которые изменяют его естественные, природные, анатомо-физиологические параметры, придавая ему новые, искусственные, творимые самим человеком, сверхприродные качества.

Вторая сфера материальной культуры — техническая деятельность, направленная человеком не на самого себя, а вовне, и имеющая своей целью создание вещей так называемой «второй природы», преобразование экологической ниши, которую человек выгородил себе в окружающей его безбрежной природе. Предметом материальной культуры становятся вещи, которые, независимо от размеров вложенной в их создание духовной энергии, предназначены для материального же функционирования как орудия труда, машины, бытовая утварь, оружие, медицинские инструменты и т. п.

Третья область материальной культуры — социально-организационная деятельность людей, создающих самостоятельно существующие учреждения, институты, предприятия; более того, их самостоятельное существование не только реализует отчужденность этих институтов от их создателей, но и возможность властвовать над теми, кто их создал. Культура оформляет здесь социальную материю — реальные, складывающиеся независимо от сознания и желания каждого конкретного лица общественные отношения: экономические, политические, юридические; поэтому все социальные институты — от семьи до государства — принадлежат одновременно, только разными своими сторонами (содержательной и формальной), и обществу, и культуре. Общественные организации разрушаются, уничтожаются¬ заменяются новыми в результате революционных взрывов, доказывающих недолговечность всего материального.

Почему материальная деятельность исчерпывается в культуре тремя способами опредмечивания? Потому, что она соотносится с тремя исходными для нее формами бытия — с природой, обществом и человеком: так из материалов природы культура создает технические конструкты — вещи; из материальной основы человеческого бытия — физические конструкты, тела людей; из материала общественных отношений — социальные конструкты, организации.

Духовная культура. С появлением человека в ходе развития жизни на Земле образовавшееся у животных и отличавшее их от растений расслоение “физическое / психическое” оказалось дополненным новой, дотоле неизвестной бытию дихотомией “материальное / духовное”.

Значение духовного фактора в человеческой жизни стало таким мощным, что сразу же было осознано им в анимистических представлениях о “духах”, населяющих мир и определяющих судьбы человека извне и изнутри. Отсюда произросло религиозно-мистическое сознание, в котором духовность самого человека была отделена от него и обожествлена, осмыслена им как отчужденный от него Дух, сотворивший его, управляющий его поведением при жизни и приобщающий его к себе после смерти.

Отделение способов опредмечивания плодов духовной активности человека от его материально-практических действий было длительным историческим процессом, т. к. вначале духовное производство было непосредственно вплетено в материальную практику и от нее неотделимо; в дальнейшем духовное производство отслоилось от материального и противопоставило ему себя как самостоятельный институциализированный и профессионализированный способ опредмечивания плодов психической деятельности. Так возникло, а впоследствии стало широко распространенным, расчленение культуры на “материальную” и “духовную”.

Правда, деление это не раз вызывало возражения философов, основанные на справедливом утверждении неразрывности материального и духовного во всех действиях человека; однако реальная их связь не позволяет игнорировать сущностное, качественное их различие. Суть их различия состоит в том, что материальность есть способ самостоятельного существования и функционирования как природных, так и рукотворных предметов, отделившихся от их создателей, даже если в них опредмечено некое духовное содержание — мысль, чувство, устремление, идеальное представлене. Тот или иной способ материализации духа — физически-телесный, вещественно-технический или социально-организационный — нужен для того, чтобы духовное, выйдя за пределы породившей его психики человека, сохранилось и стало достоянием человечества. Поэтому материальные средства опредмечивания духовного содержания становятся знаками, тем самым утрачивая своё чисто материальное бытие и функционирование. Так духовная культура обретает семиотический аспект, в рамках которого языки, выражающие, хранящие и транслирующие культуру выступают как определенные знаки, несущие значения.

М. С. Каган рассматривает строение духовной культуры под тем же углом зрения, что и материальную культуру, подчеркивая, что оно зависит от духовного освоения тех же трех сфер бытия — природы, общества и человека. Кроме того, духовное освоение мира осуществляется и на уровне обыденного сознания, и на уровне специализированном, как правило, профессионализированном и институционализированном. Отсюда следует, что структура духовной культуры несравненно сложнее, чем строение материальной культуры, она обусловлена и предметом освоения, и его способом, и различием его уровней. Результатом познавательной деятельности человека является знание, продуктом ценностно-ориентационной деятельности — ценность, итогом духовно-преобразовательной деятельности — проект.

Выработка знаний, первой составной части духовной культуры, обладание знаниями, хранение и передача знаний — одно из великих “изобретений” культуры, отсутствующих у животных. Их информационный потенциал, почти полностью врожденный и генетически транслируемый из поколения в поколение, не является знанием в точном смысле этого слова.

Самоопределение познания произошло на сравнительно высокой ступени развития культуры. В первобытном обществе познавательная деятельность была синкретически слита с другими формами духовной активности людей — ценностно-осмысляющей и преобразовательно-проектирующей — и вместе с ними вплетена в материальную практику. Поскольку синкретическое сознание первобытного человека формировалось на трех разных уровнях духовной жизни, его познавательная компонента выражалась в трех различных формах:

а)    как практическое познание, органически включенное во все виды практики и формируемое в повседневном общении людей;

б)    как мифологическое познание, проявлявшееся в присущей мифу познавательной установке;

в)    как игровое познание, оказавшееся с самого начала истории культуры необходимым компонентом детской игры игры, а затем и игр взрослых. Только с помощью игры можно было “подключить” детей к опыту взрослых, но тем самым в этой своеобразной детской практике добывались знания о деятельности и поведении взрослых, человеческих взаимоотношениях, нормах социальной жизни и знание ребенком самого себя, своего характера, интересов, психологии.

В античной культуре была осознана и реализована потребность превращения познавательной деятельности в особую отрасль духовного производства, цель которой — продуцировать, сохранять и транслировать знания о том, что реально существует (или кажется на данном этапе истории культуры реально существующим). Поскольку реальность имеет уровни единичного, особенного и общего, постольку и ее специализированное познание вылилось, во-первых, в форму логографии, целью которой является описание того, что было, т. е. единичного; во-вторых, в форму частных наук — физики, медицины, этики, риторики, которые исследовали закономерности различных областей природного и социального бытия; в третьих, наук об общих законах, качественных и количественных — философии и математики.

Исторически первоначальные формы ценностной связи человека с миром и с другими людьми складывались, аналогично познавательной деятельности, в практическом, мифологическом сознании и игровом сознании. В практическом обыденном сознании формировались ростки нерасчлененного нравственно-религиозно-эстетически ценностного отношения, непосредственно регулировавшие все действия первобытного человека в его повседневной жизни, поскольку они приобретали уже не инстинктивный, а осознаваемый характер.

Цивилизация обозначает новый этап в развитии культуры, характеризующийся распадом мифологического сознания и формированием новых способов воплощения и трансляции ценностей с помощью религии, философии, искусства. Все они создали свои системы ценностей.

В эпоху цивилизации возникает “идеология” как культурное образование. Становление государства и иных политических институтов потребовало их теоретического осмысления в политической идеологии; необходимость в правовых средствах укрепления социальной целостности и стабильности привела к теоретически их обосновывающей юридической идеологии; осознание специфичности нравственной, эстетической, религиозной сфер вело к выработке соответствующих форм идеологии — этики, эстетики, теологии. Выработка идеологии стала особой отраслью духовного производства, основной целью которого и является теоретическое обоснование, формулирование, защита и распространение определенной системы ценностей, а тем самым и борьба с противостоящими ей враждебными системами.

Третьей составной частью духовной культуры является проектная деятельность, которая также реализуется в трех формах: проектная активность обыденного сознания, детского игрового (эти формы проектной деятельности сохраняются на протяжении всей ее истории) и мифологии. Проекты действий, формирующиеся в практическом сознании индивида, были предельно конкретны, поэтому они не могли удовлетворить рождавшуюся в культуре потребность в обобщенных представлениях бытия. Миф и стал такой моделью бытия в целом, фантастическим удвоением мира, взятого в его устойчивых, всеобщих, инвариантных чертах и законах.

Развитие культуры потребовало, однако, выработки новых, не связанных с мифологией и выходящих за пределы практического сознания специализированных способов проектирования необходимых человечеству предметов “второй природы” для совершенствования практической деятельности. Проектирование “второй природы” из материала “первой” осуществляется в техническом (инженерном) проектировании мира вещей. Чем дальше заходил научно-технический прогресс, тем более видное место занимало проектирование в культуре, превратившись в конечном счете в профессию конструкторов-инженеров, изобретателей.

Второе направление проектной деятельности — создание моделей общественных явлений. Социальное проектирование существенно отличается от проектирования вещей именно тем, что создает модели особого рода объектов — институционально-организационного характера, начиная с трактатов Платона “Законы”, “Государство” и кончая современными преобразованиями способов управления производством, юридической системы, школьного образования.

В художественной культуре происходит отождествление материального и духовного. Доказательством происходящей в искусстве уникальной связи материального и духовного, их взаимного отождествления, является неизвестная ни материальной, ни духовной культуре особенность: непереводимость духовного содержания произведения искусства из одной материальной формы в другую и невозможность замены одного духовного наполнения его материальной формы другим содержанием. В самом деле, в научной и идеологической деятельности происходит постоянное и без принципиальных потерь перекодирование информации — скажем, из словесной формы в пространственную, графическую или объемную, с одного национального языка на любой другой, ибо материальность играет здесь чисто коммуникативную роль и не связана с транслируемой информацией; точно так же и в техническом творчестве металлические конструкции заменяются керамическими или пластмассовыми для выполнения тех же функций и т. д. К искусству неприменим как технологический подход, так и чисто семиотический, который эффективен в анализе научных и идеологических коммуникаций. Художественное произведение, в отличии от всех иных, требует эстетического переживания, т. к. материальная форма в воспринимаемом произведении является не внешней для его содержания оболочкой, а способом бытия самого этого духовного содержания. Иначе говоря, художественное творение — это не просто идея или знание, и не просто символ, код, знак, и не просто вещь, тело, конструкция, но единство, все элементы которого друг с другом отождествлены.

Разнообразны взаимосвязи духовной и художественной культур: их можно увидеть и в утверждении политических идей — от государственного гимна до плакатов и карикатур, пьес и фильмов на политические темы; религиозных идей — от архитектуры храма и его убранства до молитвы, литургического обряда, самого мифа, имеющего художественно-образную структуру; философских идей, которые весьма часто выражаются не на теоретическом языке, а на языках художественных — в стихах и повестях, в картинах и симфониях, в спектаклях и фильмах.

2.3.4. Функции кудьтуры

 Предназначение культуры, в соответствии со сказанным, представляется в ее функциях. Некоторые функции мы рассмотрели в разделе 1.2.2. Рассмотрим дополнительно и другие, сформировавшиеся в обществе за длительный период его истории.

Человеко-творческая, или гуманистическая функция. Данная функция является определяющей, все остальные так или иначе связаны с ней и даже вытекают из нее. Главное, что создается в результате развития культуры, — это человек как родовое существо. Все, что человек делает, он делает в конечном счете ради решения данной задачи.

Функция трансляции (передачи) социального опыта. Эту функцию нередко называют функцией исторической преемственности. Культуру по праву считают социальной памятью человечества. Однако это не просто «склад» запасов социального опыта, а средство жесткого отбора и активной передачи лучших ее образцов. Разрыв культурной преемственности приводит к аномии, обрекает новые поколения на потерю социальной памяти (феномен манкуртизма).

Функция преобразования мира. С появлением в мире человека появляется и особый фактор изменения и преобразования мира. Ведь этот процесс невозможен без появления материализованных результатов человеческой деятельности, скажем, изобретения колеса или книгопечатания. Хотя эти изобретения не выходят и не могут выйти за пределы законов природы, радикально изменить мир, они не происходили сами собой, на основе соответствующих законов природы. Заметим в связи с этим, что история человечества свидетельствует, что ни одна культура, ставившая перед собой в качестве главной цели материальное благосостояние, в итоге этого материального благосостояния так и не добивалась. Напротив, культуры, формирующие перед собой цели духовного совершенствования, цели, в сущности, «запредельные» для материального мира, добивались и прогресса личностных качеств человека, и материального благополучия.

Познавательная (гносеологическая) функция культуры связана с её способностью концентрировать социальный опыт множества поколений людей, накапливать богатейшие знания о мире, создавая тем самым благоприятные возможности для его познания и освоения.

Регулятивная (нормативная) функция культуры связана, прежде всего, с определением (регулированием) различных сторон, видов общественной и индивидуальной деятельности людей. Передача социального опыта культурой предполагает создание таких средств и способов, которые приходят на смену традиционным (докультурным) формам преемственности — интуитивному подражанию в процессе обучения или в процессе самой деятельности. На смену такому подражанию приходит передача сквозь пространство и время логического, универсально-понятийного опыта, осуществляемая специализированными социальными группами — учителями-профессионалами. Регулятивная функция культуры опирается на такие нормативные системы, как мораль и право. Культура создает особые социальные институты, функция которых не только следить за соблюдением определенных норм поведения, но и карать за их нарушение.

Обеспечение условий общения. Ни одна культура не существует изолированно. Точно так же не может существовать без общения и отдельный человек. История культуры — это история передачи и закрепления однажды приобретенного опыта, который в конечном счете становится достоянием не только многих культур, но достоянием человеческого рода. При этом важно особо отметить, что реальным посредником всех форм общения являются элементы не только духовной культуры — идеи, ценности, нормы, идеалы и т. д., но и материальные предметы — вещественные воплощения определенных духовных ценностей, а также орудия, средства и продукты труда. Передача социального опыта путем общения сквозь пространство и время не делает различия между материальными и духовными посредниками такого общения. В результате происходит также изменение субъектов общения — отдельных людей, социальных групп и отдельных культур. Таким образом, передавая сквозь пространство и время социальный опыт, общение создает условия совместной жизни людей.

Семиотическая, или знаковая, функция представляет собой определенную знаковую систему культуры, предполагает знание её, владение ею. Без изучения соответствующих знаковых систем невозможно овладеть достижениями культуры.

Ценностная, или аксиологическая, функция отражает важное качественное состояние культуры. В условиях культуры (в отличии от состояния «дикости») бытие для человека расщепляется на собственно реальность и ценность в качестве объекта человеческих желаний и стремлений. По существу, все окружающее человека может рассматриваться как ценность, т. е. оцениваться в плане добра и зла, допустимого или запретного, истины или неистины и т. д. Способы оценки предметных ценностей закрепляются и передаются в составе социального опыта в качестве субъективных ценностей — императивов и запретов, установок и замыслов и т. д. Ценности образуют иерархически организованную систему. Более высокий уровень иерархии ценностей позволяет развернуть и обосновать ценности более низкого уровня — ценности более конкретные и специализированные. Многообразие культур породило и многообразие систем ценностей. Культура как система ценностей формирует у человека вполне определенные ценностные потребности и ориентации. По их уровню и качеству люди чаще всего судят о степени культурности того или иного человека.

Йоханн ХЕЙЗИНГА

Homo Ludens

Опыт определения игрового элемента культуры

(Хейзинга Й. Homo Ludens. М., 1992)

Когда мы, люди, оказались не столь разумными, как наивно внушал нам светлый XVIII век в своем почитании Разума, для именования нашего вида рядом с Homo sapiens поставили еще Homo faber, человек-созидатель. Второй термин был менее уда­чен, нежели первый, ибо faberi, созидатели, суть и некоторые жи­вотные. Что справедливо для созидания, справедливо и для игры: многие животные любят играть. Все же мне представляется, что Homo ludens, человек играющий, выражает такую же существенную функцию, как человек созидающий, и должен занять свое место рядом с Homo faber.

...     Если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она окажется не более чем игрой... Человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра...

...     Игра старше культуры, ибо понятие культуры, как бы со­вершенно его ни определяли, в любом случае предполагает чело­веческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления чело­века, чтобы он научил их играть... Животные играют точно так же, как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре жи­вотных...

...     Уже в своих простейших формах и уже в жизни животных игра представляет собой нечто большее, чем чисто физиологичес­кое явление либо физиологически обусловленная физическая ре­акция. Игра как таковая перешагивает рамки чисто биологической или... чисто физической деятельности. Игра — содержательная функция со многими гранями смысла. В игре «подыгрывает», участвует нечто такое, что превосходит непосредственное стремление к под­держанию жизни и вкладывает в данное действие определенный смысл. Всякая игра что-то значит. Если этот активный принцип, Љсообщающий игре свою сущность, назвать духом, это будет преувеличением; назвать же его инстинктом — значит ничего не ска­зать. Как бы к нему не относиться, во всяком случае этим «смыс­лом» игры ясно обнаруживает себя некий имматериальный эле­мент в самой сущности игры.

...     В игре мы имеем дело с безусловно узнаваемой для каждого, абсолютно первичной жизненной категорией, некой тотальностью... Мы должны попытаться понять и оценить игру только в ее целост­ности.

Реальность, именуемая игрой, доступная восприятию любого и каждого, простирается в одно и то же время на мир животный и мир человеческий. Поэтому она не может опираться на какой-либо рациональный фундамент, поскольку разумные основания огра­ничивали бы ее пределы только миром человеческим. Существова­ние игры не привязано ни к определенной степени культуры, ни к определенной форме мировоззрения. Любое мыслящее существо может немедленно представить себе эту реальность — игру, «играние» — как самостоятельное, самодовлеющее нечто, если даже его собственный язык не располагает общим словесным выраже­нием этого понятия. Игру нельзя отрицать. Можно отрицать почти все абстрактные понятия: право, красоту, истину, добро, дух, Бога.

Можно отрицать серьезность. Игру — нельзя.

Но хочется того или нет, признавая игру, признают и дух. Ибо игра, какова бы ни была ее сущность, не есть нечто материальное. Уже в мире животных ломает она границы физического существо­вания. С точки зрения детерминированно мыслимого мира, мира сплошного взаимодействия сил, игра есть в самом полном смысле слова «superabundans» («излишество, избыток»). Только с вмеша­тельством духа, снимающего эту всеобщую детерминированность, наличие игры делается возможным, мыслимым, постижимым. Бы­тие игры всякий час подтверждает, причем в самом высшем смысле, супралогический характер нашего положения во Вселенной. Животные могут играть, значит, они уже нечто большее, чем просто механизмы. Мы играем, и мы знаем, что мы играем, значит, мы более чем просто разумные существа, ибо игра есть занятие внеразумное.

Кто обратит свой взгляд на функцию игры... в культуре... он находит игру в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет сам. Он всюду замечает присутствие игры как определенного каче­ства деятельности, отличного от «обыденной» жизни...

Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества все уже переплетаются с игрой. Возьмем язык, самый первый и самый высший инструмент, созданный человеком для того, чтобы сообщать, учить, повелевать. Язык, с помощью кото­рого он различает, определяет, констатирует, короче говоря, на­зывает, то есть, возвышает вещи до сферы духа. Дух, формирую­щий язык, всякий раз перепрыгивает играючи с уровня матери­ального на уровень мысли. За каждым выражением абстрактного понятия прячется образ, метафора, а в каждой метафоре скрыта игра слов. Так человечество все снова и снова творит свое выражение бытия, рядом с миром природы — свой второй, вымышлен­ный мир. И возьмем миф, что также является претворением бытия, но только более разработанным, чем отдельное слово. С помощью мифа на ранней стадии пытаются объяснить все земное,  найти первопричины человеческих деяний в божественном. В каждой  из этих причудливых оболочек, в которые миф облекал все су­щее, изобретательный дух играет на рубеже шутки и серьезности. Наконец, возьмем культ. Раннее общество отправляет свои священнодействия, которые служат ручательством благоденствия мира, освящения, жертвоприношения, мистерии, в игре, понимаемой в самом истинном смысле этого слова.

В мифе и в культе, однако, рождаются великие движущие силы культурной жизни: право и порядок, общение, предприниматель­ство, ремесло и искусство, поэзия, ученость и наука. Поэтому и они уходят корнями в ту же почву игрового действия.

...     Игра есть несерьезное...

...     Игра... вовсе не глупа...

...     В игре самой по себе... не заключено никакой моральной фун­кции — ни добродетели, ни греха.

...     Свойство быть прекрасным не имманентно игре как тако­вой, однако она обладает склонностью вступать в контакт со все­возможными элементами прекрасного...

...     Игры социального характера... можно назвать высшими фор­мами игры... Всякая игра есть, прежде всего, и в первую голову свободная де­ятельность...

...     Уже благодаря свободному характеру игра выходит за рамки природного процесса. Она присовокупляется к нему, распо­лагается поверх него как украшение, убор... Ребенок и животное играют, потому что испытывают удовольствие от игры, и в этом заключается их свобода.

...     Для человека взрослого и дееспособного игра есть функция, без которой он мог бы и обойтись. Игра есть некое излишество... Игра не диктуется физической необходимостью, тем более мо­ральной обязанностью...

...     Налицо первый из главных признаков игры: она свободна, она есть свобода... Игра не есть «обыденная» жизнь и жизнь как таковая. Она ско­рее выход из рамок этой жизни во временную сферу деятельнос­ти, имеющую собственную направленность...

...     Незаинтересованный характер игры... Она украшает жизнь, она дополняет ее и вследствие этого является необходимой... Она... необходима как культурная функция. Игра удовлетворяет идеалы коммуникации... и общежития... Игра обособляется от «обыденной» жизни местом действия и продолжительностью. Изолированность составляет третий отличи­тельный признак игры. Она «разыгрывается» в определенных рам­ках пространства и времени. Ее течение и смысл заключены в ней самой.

...     Повторяемость есть одно из существеннейших свойств игры...

...     Пространственное ограничение игры. Любая игра протекает внутри своего игрового пространства, которое заранее обознача­ется, будь то материально или только идеально, преднамеренно или как бы само собой подразумеваясь... Внутри игрового пространства царит собственный, безуслов­ный (volstrekt) порядок... Положительная сторона игры: она тво­рит порядок, она есть порядок..® Порядок, устанавливаемый иг­рой, имеет непреложный характер. Малейшее отклонение от него расстраивает игру, лишает ее собственного характера и обесцени­вает...

...     Элемент напряжения сообщает игровой деятельности, которая сама по себе лежит вне области добра и зла, вполне опреде­ленное эстетическое содержание...

...     У каждой игры свои правила. Они диктуют, что будет иметь силу внутри отграниченного игрой временного мирка. Правила игры безусловно обязательны и не подлежат сомнению... Стоит нару­шить правила, и все здание игры тотчас же рушится. Игра стано­вится невозможной. Игра перестает существовать... Играть надо «честно, порядочно»...

... Функция игры в ее высокоразвитых формах, о которых здесь идет речь, в подавляющем большинстве случаев может быть легко выведена из двух существенных аспектов, в которых она проявля­ется. Игра есть борьба за что-нибудь или же представление чего-нибудь. Обе эти функции без труда объединяются таким образом, что игра «представляет» борьбу за что-то либо является состязани­ем в том, кто лучше других что-то представит... Культура как игра, а не культура из игры... Под игровым элементом культуры здесь не подразумевается, что игры занимают важное место среди различных форм жизнеде­ятельности культуры. Не имеем мы в виду и того, что культура происходит из игры в результате процесса эволюции — в том смысле, что то, что первоначально было игрой, впоследствии переходит в нечто, игрой уже не являющееся, и что теперь может быть названо  культурой... Культура возникает в форме игры, культура первона­чально разыгрывается. И те виды деятельности, что прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей, как, например, охота, в архаическом обществе предпочитают находить себе игровую форму. Человеческое общежитие поднимается до супрабиологических форм, придающих ему высшую ценность, посредством игр. В этих играх общество выражает свое понимание жизни и мира. Стало быть, не следует понимать дело таким образом, что игра мало-пома­лу перерастает или вдруг преобразуется в культуру, но скорее так, что культуре в ее начальных фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере игры. В этом двуединстве куль­туры и игры игра является первичным, объективно воспринимае­мым, конкретно определенным фактом, в то время как культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю...

...     Игровой элемент в целом отступает по мере развития куль­туры на задний план. По большей части и в значительной мере он растворился, ассимилировался в сакральной сфере, кристаллизо­вался в учености и в поэзии, в правосознании, в формах полити­ческой жизни. При этом игровое качество в явлениях культуры уходило обычно из виду. Однако во все времена и всюду, в том числе и в формах высокоразвитой культуры, игровой инстинкт может вновь проявиться в полную силу, вовлекая как отдельную личность, так и массы в опьяняющий вихрь исполинской игры...

...     Подлинная культура не может существовать без определен­ного игрового содержания, ибо культура предполагает известное самоограничение и самообладание, известную способность не ви­деть в своих собственных устремлениях нечто предельное и выс­шее, но рассматривать себя внутри определенных, добровольно принятых границ. Культура все еще хочет в известном смысле иг­раться — по обоюдному соглашению относительно определен­ных правил. Подлинная культура требует всегда и в любом ас­пекте a fair play (честной игры); a fair play есть не что иное, как выраженный в терминах игры эквивалент порядочности. Нару­шитель правил игры разрушает самое культуру. Для того, чтобы игровое содержание культуры могло быть созидающим или под­вигающим культуру, оно должно быть чистым. Оно не должно состоять в ослеплении или отступничестве от норм, предписан­ных разумом, человечностью или верой. Оно не должно быть лож­ным сиянием, которым маскируется намерение осуществить оп­ределенные цели с помощью специально взращенных игровых форм. Подлинная игра исключает всякую пропаганду. Она содержит свою цель в самой себе. Ее дух и ее атмосфера — радостное воодушевление, а не истерическая взвинченность. Сегодня про­паганда, которая хочет завладеть каждым участником жизни, дейст­вует средствами, ведущими к истеричным реакциям масс, и по­этому, даже когда она принимает игровые формы, не может рассматриваться как современное выражение духа игры, но только как его фальсификация...

Моисей Самойлович КАГАН

Философия культуры

(Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996)

“...   Культура как всякое реаль­ное бытие существует в пространстве и времени; это порож­дает множество конкретных пространственных и временных форм ее существования, в которых по-разному проявляется глубинная сущность культуры. Диалектика сущности и су­ществования, или инвариантных и вариативных свойств культуры, делает необходимым, с одной стороны, выявление строения культуры как таковой, ее сущностных и структур­ных характеристик, сохраняющихся при всех модификациях культуры в пространстве и времени, а с другой — выявление основных направлений этой модификации и отношений, которые складываются между разными культурами.

Поскольку культура является проекцией человеческой деятельности как целенаправленной активности субъекта, а субъект деятельности может быть индивидуальным, группо­вым и родовым (человечество в целом), постольку культура обретает три масштаба модуса:

а)    культура человечества;

б)    культура социальной группы — от макрогрупп типа этносов, наций, классов, сословий, профессиональных групп до микрогрупп типа семьи, производственного или дружес­кого коллектива;

в)    культура личности как единичное проявление вариативного особенного и инвариантного общего (см. схему).

Соответственно, задачей теории культуры становится изуче­ние специфических закономерностей взаимодействия куль­тур отдельных личностей, культур социальных групп и куль­туры человечества — в частности, различия в отношениях индивидов и группы в традиционной культуре и креативной, в культуре тоталитарного общества и демократического; в отношениях культур Запада и Востока, фольклора и дворян­ской культуры в феодальном обществе, культуры и контр­культуры в обществе буржуазном; вместе с тем нельзя не учитывать и проблему взаимодействия культуры Землян с культурами других инопланетных популяций, если они существуют и будут обнаружены (даже если этого не произой­дет, гипотетическое представление о возможности подобной ситуации, разрабатываемое писателями-фантастами, должно стать и предметом философского умозрения, ибо философия, в отличие от конкретных наук, предполагает изучение не только существующего, но и возможного).

Превращение культуры в множество разнородных и разномасштабных культур не может быть, конечно же, резуль­татом хаотически беспорядочного ее дробления на те или иные случайно возникающие образования — «локальные цивилизации», групповые субкультуры в пределах каждой такой цивилизации, сменяющие одна другую в истории ду­ховные структуры; эта смена и эта дифференциация должны, видимо, порождаться некими культурогенными силами, дей­ствие которых отвечает критерию необходимости и доста­точности в образовании множества модификаций культур­ной целостности как самоорганизующегося «единства много­образия»...”

2.4.1. Ценности культуры

Ценности, нормы и идеалы — важнейшие элементы духовной культуры. Человек в своем культурном творчестве ориентируется не только на сущее, но и на значимое, нормативное, должное. Ценностная ориентация происходит в диалоге с другими людьми. Проблемами ценности занимаются сегодня философия, логика, социология, общая и социальная психология, этика, эстетика и культурология. Проблема ценности своим происхождением обязана философии. Достаточно долго в философии существовало определенное отождествление онтологической и аксиологической проблематики. Разрушение единства онтологии и аксиологии происходило благодаря И. Канту, что привело к осознанию ценностной проблематики. Появился вопрос: если бытие и производное от него сущее ценностно нейтральны, то как возникают ценности, которые присутствуют в культуре? В философии начинается поиск истоков ценностного сознания человека и систем ценностей культуры. Учения натуралистически психологической направленности от прагматизма до социобиологии побудительные мотивы ценностных ориентаций человека находили в природных импульсах. Неокантианцы баденской школы выделяли ценностно-нормативные компоненты чистого сознания, выявляемого трансцендентальной рефлексией. В экзистенциализме Ж.-П. Сартр пришел к выводу, что ценности — особого рода нормативная реальность, порожденная свободным самосозиданием человека. Опираясь на марксизм и экзистенциализм, Ж.-П. Сартр увидел общественный характер ценностей. Эти темы развил в неомарксизме Ю. Хабермас. Витгенштейн исследовал лингвистические стороны ценностного сознания. Постструктурализм предпринимает радикальную попытку избавиться от ценностной проблематики. Ж. Деррида трактует аксиологические вопросы как порождение традиции европейской мысли. Но Ж. Деррида выделяет языковое тождество и нетождественность, что свидетельствует о наличии ценностей. Это показывает, что современная философия уже не может избавиться от анализа проблем ценностного сознания. За наличием языкового тождества и нетождественности скрывается источник ценностных представлений. Человек способен соотносить иногда совершенно разнородные явления с определенным эталоном. Эталонные представления далеко не всегда рефлективно осмысленны. Сближая разнородные явления, сознание человека рождает смысл ценности. Появляясь в сфере индивидуального сознания, ценности становятся общественными в процессе общения.

Каждая сфера культуры из данности жизненного мира обрастает имманентным ей ценностным измерением. В современной культуре ценности автономны и локализованы в сфере материальной жизни, экономики, социального порядка, политики, морали, искусства, науки, религии. В каждом типе культуры ценности иерархизированы, по-своему соподчинены. В эпоху античности преобладал эстетический подход к миру, в средние века абсолютизировали религиозно-нравственные ценности. В Новое время капитализм наделяет ценностным значением стоимость, запечатленную в денежной символике. В новейшее время тоталитарные режимы универсализируют политическую власть, находящую концентрированное выражение в образе вождя. Развитие культуры сопровождается переоценкой ценностей, выдвигается новый эталон, с позиций которого рассматриваются предметы. Старая иерархия ценностей теряет свои четкие границы и переносится на новую смысловую основу. Так складывается новая система ценностей. Важным вопросом является соотношение относительного и абсолютного в ценностном сознании.

Современная культура находится в кризисе, прежде всего, из-за отсутствия универсальных ценностей. В процессе целостного анализа общества используют понятия "ценности культуры&quпt;, "духовные ценности культуры", "жизненные ценности". Имеются в виду некие стратегические детерминанты поведения больших групп людей, укоренённые в течение длительного периода времени в социокультурной среде. Ценности культуры трактуются как мощный мотив культурного поведения человека, они служат целями для защиты неких ценностных императивов. С помощью ценностей в том или ином обществе формируются традиции культурных оценок, определяется иерархия жизненных целей и выбор методов их достижения. Система ценностей культуры проявляется в экзистенциально-феноменологических аспектах человеческой деятельности, её компоненты обладают определенной устойчивостью, и изменения происходят достаточно медленно.

Классификации ценностей описываются в зависимости от избираемого основания. Ценности делятся на предметные и субъектные, жизни и культуры, ценности средства и ценности цели, относительные и абсолютные. Б. С. Ерасов выделил следующие группы ценностей:

▪       витальные — жизнь, здоровье, телесность, качество жизни, безопасность и т. д.;

▪       социальные — социальное положение, трудолюбие, богатство, работа, семья и т. д.;

▪       политические — свобода слова, гражданские свободы, законность, порядок и т. д.;

▪       моральные — добро, благо, любовь, дружба, долг, честь, справедливость и т. д. ;

▪       религиозные — Бог, вера, спасение, ритуал и т. д.;

▪       эстетические — красота, стиль, гармония, культурная самобытность и т. д.

М. С. Каган предложил свое описание системы ценностей:

▪       правовые, политические, религиозные ценности социальных макрогрупп; правовые — общественный порядок, законопослушание; политические — патриотизм, гражданственность, национальное достоинство; религиозные — Бог;

▪       эстетические и нравственные ценности индивидуального субъекта; этические — добро, благородство, справедливость, самоотверженность; эстетические — красота, изящество, грациозность, величественность;

▪       экзистенциальные ценности — смысл жизни;

▪       художественные ценности — произведения искусства.

Существует понятие "ценностная ориентация", которое ввели в науку американские социологи У. Томас и Ф. Знанецкий в 20-е гг. XX в. в ходе изучения польских крестьян, переселившихся в Америку. С тех пор проблематика ценностной ориентации исследуется в ряде наук — эстетике, этике, социологии, психологии, философии, культурной антропологии. Понятие "ценностная ориентация" применяется к отдельному человеку или группе лиц, но не к обществу в целом. Система ценностных ориентаций выступает как сторона нормативно-ролевых структур поведения людей, сама эта система является достаточно неустойчивой, хотя и имеет отдельные устойчивые стереотипы. Ценностные ориентации обладают большей динамикой по сравнению с ценностями культуры. Ценности предполагают выбор того или иного объекта, потребности, цели, которые наделяются особым значением. Ценности помогают человеку определить хорошее и плохое, допустимое и недопустимое.

Существует механизм действия ценностей. Достаточно часто ценности выступают в виде бинарной оппозиции: добро / зло; прекрасное / безобразное. На уровне обыденности складываются градации оппозиций: высокое — среднее — низкое. Некоторые начала с трудом поддаются градации и сохраняют бинарность (хорошее / плохое). Эти оппозиционные и градуированные начала, подвергаясь воздействию ценностных принципов, принимают вертикальную структуру иерархического или полярного типа, придающую разную степень значения тем или иным элементам. Соответственно все "высокое" приобретает большую степень значения. В культуре складывается ценностная оппозиция, в которой происходит ориентация субъекта. Человек не может одинаково относится к противоположностям, он должен оказывать предпочтение позитивному началу: добру, а не злу; любви, а не ненависти; прекрасному, а не безобразному. Во всякой зрелой культуре формируется механизм внедрения положительных ценностей и отторжения отрицательных, которые имеют деструктивное начало в жизни человека. Особенно жесткий механизм внедрения ценностей действует в рамках религии. По мере секуляризации внедрением ценностей занимается светская культура, которая допускает большую свободу ценностных ориентаций.

Чем сложнее общество, тем значительнее дифференциация присущих ему ценностей. При рассмотрении культуры во времени ценности предстают как подвижная система, обусловленная общей динамикой. Б. С. Ерасов выделяет три основных принципа упорядочивания ценностей: иерархизация, при выделении доминантных ценностей, по отношению к которым остальные выступают как вторичные; распределение по разным сферам деятельности (рациональность на работе, сменяется духовным восхождением через музыку); распределение ценностей по разным социальным слоям (для политической элиты главная ценность — власть, для религиозной — ценности веры).

Устойчивая и непротиворечивая совокупность ценностных ориентаций в обществе обусловливает единство и целостность его духовной жизни. Эта совокупность формирует срединную культуру общества, которая его стабилизирует. Ценностное сознание определяет нормы — стереотипы мысли и действия, принимаемые в той или иной социокультурной общности.

2.4.2. Нормы культуры

Любое общество или социальная группа упорядочивает свои взаимоотношения, чтобы ослаблять разрушительные тенденции. Оно должно согласовывать действия отдельных индивидов и групп, приводить их в соответствие с общими интересами данного сообщества. Порядок может быть достигнут через насилие или принуждение, но это вызывает негативную реакцию. Действенное регулирование достигается через нормы. Общество невозможно без нормирования.

Норма охватывает какой-то отрезок деятельности. Нормы регулируют деятельность людей во всех сферах культуры — от повседневности до морали, искусства, науки, религии. На базе норм складываются различные способы рационализации жизненного мира. Назначение нормы состоит в минимизации случайных обстоятельств, субъективных мотивов. Норма позволяет предсказать последующее поведение, она обеспечивает стандартность поведения. Нормативность и творчество дополняют друг друга в культуре. Нормативное регулирование предполагает добровольное и сознательное принятие каждым человеком распространенных в данной культуре норм деятельности. В своем историческом существовании нормы неотрывны от существующих в данной культуре ценностей, так как переводят ценностные представления на инструментальный уровень. Если ценность как бы живет в прошлом, настоящем и будущем, то нормы как бы возвышаются над временем. Изменение системы ценностей приводит к появлению новых норм.

О нормативном измерении культуры стали писать, начиная с 30-х гг. XX в. Т. Парсонс считал, что нормы, разделяемые членами социальной группы, служат для регуляции поведения и применения санкций в случае необходимости. К. Клакхон использовал нормативные модели как методологический принцип, позволяющий отличать одну культуру от другой и выделять в рамках одной культуры различные субкультуры. В 70-е гг. Ю. М. Лотман высказал мысль, что культура в принципе есть система норм и запретов, ограничений и разрешений.

Существуют различные способы классификации норм. Известность получила классификация Т. Парсонса:

1)     нормы, устанавливающие порядки в обществе в целом и в составляющих его группах (воинские обязанности);

2)     экономические нормы дающие приемлемые критерии хозяйственной деятельности;

3)     политические нормы, поддерживающие политическую систему страны;

4)     собственно нормы культуры, осуществляющие социализацию.

Они поддерживают устойчивые принципы коммуникации, взаимодействия между индивидами и различными группами. Принято читать книги на своем языке, любить поэтов своего народа, поддерживать символику своей культуры.

Б. С. Ерасов различает общечеловеческие, национальные, классовые, групповые, межиндивидуальные нормы. Межиндивидуальные нормы могут вступать в противоречия с групповыми, групповые — не соответствовать общечеловеческим. Группа может терпимо относиться к нарушениям национальных норм. Нормы дифференцированы по социальным структурам. Они поддерживают разделение общества, дистанцию между сословиями, отдельными личностями. Когда совместная деятельность социальных групп требует соблюдения социальной дистанции — между начальником и подчиненными, преподавателем и студентами — складываются этикетные нормы. Этикет призван регулировать отношения между неравными людьми.

Нормы, распространенные в разных социальных слоях, в разное время достаточно вариативны. Нормы отличаются друг от друга по степени обязательности выполнения, по степени свободы их выбора в неопределенных ситуациях. Существуют нормы (правовые), которые являются однозначно обязательными, в случае их невыполнения предусмотрены строгие санкции. В других случаях допускается вариативность использования норм (этикетные нормы). Существует набор норм, которые человек выбирает достаточно свободно (нормы домашнего поведения). Можно выделить побуждающие нормы ("хорошо учись") и запрещающие ("не опаздывай"). Некоторые нормы устанавливаются сознательно в результате соглашения (в хозяйственной деятельности). Другие (в сфере быта) поддерживаются многовековой традицией (женщина должна готовить еду). В сфере сильных чувств человека нормы обладают высокой степенью императивности. Они препятствуют возникновению враждебности среди тех, кто должен совместно трудиться ("уважай старших").

Нормы складываются и в духовно психологической сфере. Объем памяти, типы чувств, поскольку они протекают в конкретной социальной среде, в определенной степени нормированы. Они определяются не только физиологическими возможностями психики, но и сложившимися нормами. Сдавать сессию два раза в год обусловлено не столько физиологическими возможностями студентов, сколько нормой, принятой в высшей школе России.

Нормы — важный элемент поведения человека. Социальные роли основаны на нормах, которые внедряются в поведение индивида, менталитет группы и общества. У индивида на основе нормы формируется представление о должном поведении. Группа, общество заинтересованы во внедрении нормы в поведение индивида через стереотипы поведения.

         На базе норм сформировались такие сферы духовной деятельности, как мораль и право. Эти структурные компоненты духовной культуры распространяются в одних и тех же областях: в быту, производстве, политике. Историческая практика массового поведения порождает моральные нормы. Нравственные повеления переплетаются с традициями, правом, общественным давлением на личность, религиозными представлениями, обычаями. Мораль — один из видов регуляции общественной жизни. По способу своего существования мораль — это система норм, принципов, ценностей, которыми руководствуются люди в своем реальном поведении. Моральная регуляция носит оценочно-императивный характер. Мораль оценивает поступки людей, одобряет или порицает их. Моральная норма закрепляется за положительной этической ценностью данного общества. Нормально быть добрым, честным, трудолюбивым; соответственно, ненормально быть злобным, лживым, ленивым. Мораль повелевает использовать в своем поведении положительные ценности, в этом проявляется её императивный характер.

Специфика морали как социокультурного регулятора отчетливо видна при её сравнении с нормами права. Моральные нормы не действуют без личного принятия, без сознательного согласия человека поступать так, а не иначе. Человек может не признавать, не соглашаться с юридическим законом, но он будет его выполнять, опасаясь санкций со стороны власти. Например, человек считает, что налоговая система несправедлива, но платит налоги, потому что иначе на него будут направлены санкции со стороны налоговой полиции. Однако при таком внешнем восприятии норм, люди начинают уклоняться от уплаты налогов, ищут пути ухода от налогов, как только ослабевает внешний контроль. Моральные нормы действуют без всякого внешнего контроля, если они принимаются личностью. Честный человек не станет красть, даже если нет охраны. Если человек принимает моральные нормы, то ему не нужен внешний контролер, в его душе находится гораздо более надежный сдерживающий импульс — совесть.

Сравнивая моральную и правовую регуляцию, мы можем выделить и другие специфические черты морали. Юридические нормы конкретны, охватывают определённую сферу жизни: существует гражданское, уголовное, хозяйственное право. Но все аспекты жизни не подлежат правовому регулированию. В сфере личных отношений, там, где они не связаны с имуществом, рождением детей или гражданскими обязанностями, они не подлежат правовому регулированию. Нельзя по закону обязать одного человека любить другого. Но эти и любые другие отношения подлежат моральной оценке. Нормы морали, которые основаны на свободном выборе человека, являются всепроникающими. Нет областей человеческого существования, которые могли бы полностью избежать моральной оценки.

Нормы права основываются на государственной власти. За правом стоят социальные институты: суд, прокуратура, тюрьмы. Государство имеет право карать, лишить человека не только свободы, но даже жизни. Мораль регулирует человеческие отношения без опоры на властные и силовые структуры. Она внеинституциональна. Единственной социальной опорой морали является общественное мнение. В современном технизированном и демократизированном обществе легко уклониться от общественного мнения (общественное мнение не одобряет надписи на стенках лифта, но кто-то их делает). И все-таки положительное или отрицательное общественное мнение играет большую роль и удерживает людей от серьезных аморальных проступков.

Правовые нормы всегда конкретно и однозначно указывают, чего нельзя делать. Право инертно. Законы долго обсуждают, выверяют формулировки, потому что за ними стоят судьбы людей. Эта точность и медлительность в создании законов делает их отстающими от жизни. Мораль реагирует на новые явления жизни гораздо быстрее. Люди переживают происходящие события и оценивают их. Моральные чувства выступают индикатором негативных процессов. Моральные нормы, отличаясь "размытым" подходом, дополняют правовые нормы. Между правом и моралью нет непреодолимых преград. Право опирается на господствующую в обществе мораль. Закон письменно закрепляет определенные моральные нормы и следует за моралью, как за более гибкой сферой оценок.

         Моральные требования относятся не к достижению каких-то ближайших целей, а указывают общие ориентиры поведения, разворачивающиеся в отдаленной перспективе. (Сегодня человек посадит дерево, а через много лет оно будет приносить плоды другим людям, и человека вспомнят добрым словом. Но трудиться придется сегодня и это добрый поступок.)

         Действие любой нормы не абсолютно. Диапазон действия норм достаточно размыт, так как все они нарушаются. Однако они функционируют, обладают устойчивым признанием в обществе. Существование норм зависит от деятельности человека, изменение деятельности ведет к изменению норм. Норма переживает период зарождения, утверждения, потом теряет стабильность, начинает разрушаться. Но разрушение одних норм сопровождается созданием новых. Нормотворчество — обратная сторона процесса аномии, т. е. разрушения норм. Иногда старые нормы ломаются жестко, а новые вводят указом власти. Нововведение, насаждаемое силой, вызывает у людей сопротивление, порождает противоречия в духовной и социальной жизни (реформы патриарха Никона). Даже казалось бы необходимые нормы, но не согласованные со сложившейся в обществе нормативностью, порождают явное отторжение. (Опыт введения "сухого закона" в 20-х гг. в США и антиалкогольная кампания в СССР в 1986 г. показывают, что оба эти закона привели не к снижению уровня алкоголизма, а к росту нелегального изготовления и продажи спиртных напитков). Возможности усвоения новых норм зависят от типа культуры, исторических обстоятельств, социальной структуры, форм коммуникаций. Для утверждения новой нормы необходимо общественное одобрение, поощрение. Широкое использование норм в культуре привело к появлению такой закономерности, что поощрение менее ярко выражено, чем осуждение и запрет. Данная закономерность уходит своими корнями к существовавшим в древности табу, иррациональным запретам на совершение каких-либо действий. Усложнение общества привело к появлению дифференцированной нормативной системы. Эту систему поддерживает не только общественное мнение, но и система образования, воспитания, государственного управления.

Жесткие запреты свойственны обществам с бедной культурой, для которых нарушение запретов может привести к гибели. Но избыточность запретов может сохраняться и на стадии развитой культуры. В результате чрезмерного нормирования поведения искусственно сдерживается культурное творчество, общество плохо приспосабливается к изменениям и приходит в состояние застоя. Даже в фундаменталистских обществах, в которых религиозная власть стремится установить жесткие нормы, существует некий предел нормативности.

         История искусства XX в. — история ломки всех эстетических норм. В поэзии на смену 4-х стопному ямбу пришли дольник и верлибр. В музыке венская гармония сменилась на атональную додекафонию. Но через 10—20 лет ко всем новшествам привыкли, они стали нормой. Как писал Ян Мукаржовский, история искусств — это постоянный мятеж против норм. Каждое выдающееся произведение ломает старые эстетические нормы. В современной художественной культуре наблюдается плюрализм норм.

         Оценка нарушения нормы осуществляется по-разному. Нарушение норм в правовой сфере может предусматривать наказание, а в морали это же действие может оцениваться неоднозначно. (Человек украл незначительную сумму, был осужден, а общественное мнение может оправдать его: другие крадут миллионы и не несут наказания.) Это же событие в искусстве может стать частью сюжета. В нормально функционирующем обществе каждая сфера — экономика, политика, мораль, искусство — имеет свои специфические средства регуляции, которые дополняют друг друга.

2.4.3. Культурная картина мира

Картина мира — совокупность мировоззренческих знаний о мире. Можно выделить разные картины мира — чувственную, метафизическую, философскую, физическую, биологическую, культурную и др. Каждая картина мира будет обладать своей спецификой. Чувства человека дают представления о действительности и формируют наглядные, понятные опыту человека представления о реальном пространстве культуры. Данную картину мира иногда и называют пространственно-чувственной. Рефлексия человека приводит к усложнению наглядного образа мира и появляются метафизическая картина мира и философская. Метафизическая картина мира была вытеснена из естествознания еще в эпоху просвещения. Научная картина мира была основана на причинно-механистической картине мира. Для современной научной картины мира особую значимость приобрела физическая картина мира. Физическая картина мира, следуя за развитием науки, изменялась, теряла свою наглядность. Современная физическая картина мира состоит из системы недоступных наблюдению уравнений, смысл которых труден для понимания, она утратила характер "картины". Но, согласно М. Планку, прогрессирующее удаление физической картины мира от чувственного мира означает приближение ее к реальной действительности. Философия как саморефлексия культуры показывает сущность, строение, динамику картины мира и формирует собственный философский обобщенный образ мира. Конкретный тип культуры вырабатывает культурную картину мира, наиболее интегративную. Культура — результат человеческой деятельности. Соответственно, культура — это мир идеалов, проектов, моделей. Эта проективная деятельность воплощается в предметы, создается "вторая природа". Культура — это и духовное взаимодействие, которое делает культуру миром человеческого общения. Искусство удваивает реальный мир моделью художественной реальности, в культуре появляется мир художественных образов. Человеку необходима ценностная ориентация, и культура становится миром воплощенных ценностей. Все эти "миры" и интегрируются в культурной картине мира.

Термин "картина мира" был впервые введен Л. Витгенштейном в "Логико-философском трактате", а широкое использование в культурной антропологии и семиотике получил благодаря работам немецкого ученого Л. Вайсгербера. Картину мира можно выделить и описать у любого субъекта культуры — человечества, нации, этноса, социальной или профессиональной группы, отдельной личности. Каждое историческое время порождает свою картину мира. Картина мира — прежде всего система интуитивных представлений о реальности. Культурная картина мира определяется преобладанием тех или норм и ценностей.

         В российской культурологической традиции культурная картина мира представляется по-разному. В учебном пособии "История и культурология" под редакцией Н. В. Шишовой используется понятие "картина мира" как инструмент для познания того или иного исторического этапа развития культуры. Выделяются картины мира средневековья, Нового времени и т. д. Картина мира включает исторически меняющиеся представления о мироощущении, природе, времени, пространстве, порядке всего существующего, отношении людей друг к другу. Эти представления складываются отчасти стихийно, отчасти целенаправленно, в рамках религии, философии, науки, искусства, идеологии. Картины мира зависит от образа жизни людей, становятся его частью и оказывают на человека сильное воздействие. Например, картина мира в средние века в Европе была выработана благодаря христианству, прежде всего католичеству, доминирующая система ценностей которого предопределяла картину мира.

         Более скептическую позицию по отношению к возможностям данного термина в культурологии занимает А. Я. Флиер, подчеркивая условность данного термина. Картина мира — интегративный термин, объединяющий характеристику миропредставлений данной культуры. В него входят как рациональные знания, так и религиозные верования, мифологические представления, нравы, ментальность, мораль, ценностные установки, политическая идеология и т. д. А. Я. Флиер сомневается в возможности такого уровня интегративности реконструировать картину мира того или иного времени, субъекта культуры. Существует глобальная проблема: невозможность адекватного и полномасштабного описания истории культуры какого-либо народа, тем более человечества в целом. Но историю культуры исследуют либо образно, с позиций художественной традиции, либо аналитически, моделируя как систему. Идеальный результат исторической культурологии — описание культурной картины мира исследуемого народа.

         Другой российский ученый В. П. Руднев, опираясь на работы Ю. М. Лотмана, использует понятие "картина мира" и выделяет как важнейшую характеристику универсальной картины мира бинарность. С его точки зрения, бинарная оппозиция — это основной инструмент при описании или реконструкции картины мира. Можно вспомнить, что ценностные ориентации выросли из необходимости человека ориентироваться в плохом и хорошем. Ценность — это выбранное, закрепленное человеком значение, плохое или хорошее. В любой культуре вырабатывается ориентация о плохом и хорошем, белом и черном, но у одних групп белое будет соответствовать положительному началу — жизни, а черное — отрицательному началу — смерти, а у других, например, китайцев, наоборот. У любого народа вырабатываются представления о нормах и ценностях, но у каждого народа эти представления будут различными.

         В трактовке В. П. Руднева картина мира отдельной личности будет детерминирована его характером: у сангвиника-экстраверта и реалиста картина мира будет противоположной картине мира шизоида-интроверта и аутиста. Своя картина мира будет у больного шизофренией и психозом. Картина мира будет меняться при измененных состояниях сознания. Человек, работающий в виртуальной реальности, будет видеть мир по-своему. Считается, что волна убийств среди американских школьников в определенной степени связана с жестокостью компьютерных игр. Постоянна стреляя виртуально, ребенок переносит эту легкость нажатия на курок пистолета в реальную жизнь, не осознавая до конца, что реальный поступок закончится реальной трагедией, жизнь нельзя запустить снова как компьютерный диск.

         Картина мира опосредована тем языком, на котором говорит данная группа. Это ещё один аргумент для сдерживания у себя и у других ненормативной лексики.

         У В. П. Руднева мы находим описание картины мира XX в. Прежде всего он фиксирует, что картина мира начала, середины и конца века значительно отличается, и сравнивает картину мира XIX и XX вв., которую вырабатывала философия, как самосознание культуры. Важнейшая бинарная оппозиция философии XIX в. — это противопоставление бытия и сознания. В целом картина мира была позитивистской, или материалистической, то есть бытие представлялось первичным, а сознание вторичным. В то время как в идеалистических и романтических представлениях все было наоборот.

         В XX в. эта оппозиция перестала быть главной. Ряд философских течений, в первую очередь логический позитивизм, уходят от анализа соотношения бытия и сознания, как псевдопроблемы традиционной философии, а на её место ставят другую оппозицию — языка и реальности. Фундаментальной оппозицией картины мира XX в. становится противопоставление текст — реальность. В целом, для картины мира характерно представление о первичности текста (постмодернизм) и полное игнорирование вопроса о первичности и вторичности подобных категорий (аналитическая философия).

         Сильное влияние на изменение картины мира XX в. оказали открытия кино, психоанализа, теории относительности в сторону большей значимости сознания, вымысла, иллюзии.

         Наиболее важным в динамике культуры XX в. был поиск границ между текстом и реальностью. Радикальная точка зрения: все, что мы принимает за реальность, на самом деле текст (постмодернизм). Другая крайняя точка зрения характерна для массового сознания: все — реальность. Очевидно, что это абсолютизация. Но дело в том, что для современного человека текст действительно приобретает особое значение, и размывается граница между вымыслом и реальностью. Для сознания рядового человека утюг и видеоклип в определенном смысле предметы реальности.

         В XX в. изменились представления о пространстве, времени, событии. Человек становится неотъемлемой частью неразрывного единства наблюдаемого, он входит, интегрируется в пространство, время, событие. Размываются границы между событием, которое произошло с человеком, пространством и временем. Каждый раз, просматривая старые видеокассеты, мы снова переживаем давно прошедшие события, как бы "перескакивая" через пространство и время.

         Для XX в. характерно представление, что ни одна картина мира, взятая в отдельности, не является исчерпывающей, всегда нужно иметь ввиду, что существуют другие картины мира, даже противоположные. Только спектр картин мира дает нам возможность более или менее адекватно судить о культуре в целом.

Питирим Александрович СОРОКИН

Социокультурная динамика

(Под этим названием П. А. Сорокин в 1937—1941 гг. издал четырех­томный труд. В 1941 г. издал еще и сокращенный вариант этого труда под названием «Кризис нашего времени»)

“...    Кризис затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты. Это — кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов. Это — кризис форм социальной, политической и экономической организации, включая формы брака и семьи. Ко­роче говоря, это — кризис почти всей жизни, образа мыслей и по­ведения, присущих западному обществу. Если быть более точным, этот кризис заключается в распаде основополагающих форм за­падной культуру и общества последних четырех столетий.

Всякая великая культура есть не просто конгломерат разнооб­разных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не свя­занных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принци­пом и выражают одну, и главную, ценность. Доминирующие чер­ты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее филосо­фии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) — все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее глав­ную ценность. Именно ценность служит основой и фундаментом всякой культуры. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры также чаще всего взаимозави­симы: в случае изменения одной из них остальные неизбежно под­вергаются схожей трансформации...”

“...    Настоящий кризис нашей культуры и общества заключа­ется именно в разрушении преобладающей чувственной системы евро-американской культуры. Будучи доминирующей, чувственная культура наложила отпечаток на все основные компоненты запад­ной культуры и общества и сделала их также преимущественно чувственными. По мере разрушения чувственной формы культуры раз­рушаются и все другие компоненты нашего общества и культуры. По этой причине кризис — это не только несоответствие того или иного компонента культуры, а скорее разрушение большей части ее секторов, интегрированных «в» или «около» чувственный принцип. Будучи «тоталитарным» или интегральным по своей природе, он несравнимо более глубокий и в целом глобальнее любого другого кризиса. Он так далеко зашел, что его можно сравнить только с че­тырьмя кризисами, которые имели за последние три тысячи лет ис­тории греко-римской и западной культуры. Но даже и они были меньшего масштаба, чем тот, с которым мы столкнулись в настоящее время. Мы живем и действуем в один из поворотных моментов в че­ловеческой истории, когда одна из форм культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая форма лишь появляется. Кризис чрез­вычаен в том смысле, что он, как и его предшественники, отмечен необычайным взрывом войн, революций, анархий и кровопроли­тий; социальным, моральным, экономическим и интеллектуальным хаосом; возрождением отвратительной жестокости, временным раз­рушением больших и малых ценностей человечества; нищетой и стра­данием миллионов — потрясениями значительно большими, чем хаос и разложение обычного кризиса...”

“...    Тщательное изучение ситуации показывает, что настоящий кризис представляет собой лишь разрушение чувственной формы западного общества и культуры, за которым последует новая ин­теграция, столь же достойная внимания, каковой была чувствен­ная форма в дни своей славы и расцвета. Точно так же, как замена одного образа жизни у человека на другой вовсе не означает его смерти, так и замена одной фундаментальной формы культуры на другую не ведет к гибели того общества и его культуры, которые подвергаются трансформации. В западной культуре конца Средних веков таким же образом произошла смена одной фундаменталь­ной социально-культурной формы на другую — идеациональной на чувственную форму. И, тем не менее, такое изменение не положи­ло конца существованию общества, не парализовало его созида­тельные силы. После хаоса переходного периода в конце средних веков западная культура и общество демонстрировали в течение пяти веков все великолепие своих созидательных возможностей и вписали одну из самых ярких страниц в историю мировой куль­туры. То же самое можно сказать и о греко-римской и других вели­ких культурах, которые претерпели в течение своего историческо­го пути несколько подобных изменений. Равным образом теперешнее разрушение чувственной формы никак не тождествен­но концу западной культуры и общества. Трагедия и хаос, ужасы и горе переходного периода окончены, они вызовут к жизни но­вые созидательные силы в новой интегральной форме, столь же зна­чительной как все пять веков эры чувственной культуры...”

Людвиг ВИТГЕНШТЕЙН

Логико-философский трактат

(Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. м., 1994)

2.04

Мир — целокупность существующих со-бытий.

2.05

Целокупность существующих со-бытий определяет и то, какие со-бытия не существуют.

2.06

Действительность — существование и не-существование со-бытий. Существование со-бытий мы также называем положи­тельным фактом, не-существование — отрицательным.

2.061

Со-бытия независимы друг от друга.

2.062

Из существования или не-существования одного со­бытия нельзя заключить о существовании или не-существовании другого. Мир — действительность во всем ее охвате.

2.1

Мы создаем для себя картины фактов.

2.11

Картина представляет определенную ситуацию в логичес­ком пространстве, представляет существование и не-существование со-бытий.

2.12

Картина — модель действительности.

2.13

Объектам в картине соответствуют элементы картины.

2.131

Объекты представлены в картине элементами картины.

2.14

Скрепляет картину то, что ее элементы соотносятся друг с другом определенным образом.

2.141

Картина — факт.

2.15

Определенное соотношение элементов в картине — пред­ставление о том, что так соотносятся друг с другом вещи. Назовем эту связь элементов картины ее структурой, а возможность такой структуры — формой изображения, присущей данной картине.

2.151

Форма изображения — возможность того, что вещи соотносятся между собой так же, как элементы картины.

2.1511

Так картина связывается с действительностью, она со­прикасается с ней.

2.1512

Она подобна мерилу, налагаемому на действительность.

2.15121

К измеряемому предмету прикасаются лишь конечные метки измерительной шкалы.

2.1513

В соответствии с таким пониманием, картине, стало быть, присуща еще и изобразительная сопричастность, делающая ее картиной.

2.1514

Изобразительное родство состоит в соотнесении элемен­тов картины и вещей.

2.1515

Эти соотнесения как бы усики элементов картины, с по­мощью которых она соприкасается с действительностью.

2.16

Чтобы быть картиной, факт должен иметь нечто общее с изображаемым. Изображение, дабы оно вообще могло быть картиной изображаемого, должно быть в чем-то тождественно ему.

2.17

То, что в картине должно быть общим с действительностью, дабы она могла по-своему — верно или неверно — изобразить ее, есть присущая ей форма изображения.

2.171

Картина может изображать любую действительность, форму которой она имеет. Пространственная картина — все пространственное, цве­товая — все цветовое и т. д.

2.172

Свою же форму изображения картина изображать не мо­жет, ее она показывает.

2.173

Картина изображает свой предмет изображения извне (ее форма изображения — это ее точка зрения), и пото­му она изображает его либо верно, либо неверно. Но вне своей формы изображения картина находиться не может.

2.18

То, что во всякой картине, при любой ее форме, должно быть общим с действительностью, дабы она вообще могла — верно или неверно — изображать ее, суть логическая форма, то есть форма действительности.        

2.181

Если формой изображения служит логическая форма, то картина называется логической картиной.

2.182

Всякая картина является и логической картиной. На­против, не всякая картина является, например, про­странственной. Логическая картина способна изображать мир.

2.2

Общим с изображаемым в такой картине является логическая форма изображения.

2.201

Картина создает представление о действительности, изоб­ражая возможность существования и не-существования со-бытий.

2.202

Картина изображает какую-либо возможную ситуацию в логическом пространстве.

2.203

Картина содержит в себе возможность той ситуации, ко­торую она изображает.

2.21

Картина соответствует или не соответствует действитель­ности; она верна или неверна, истинна или ложна.

2.22

Посредством своей изобразительной формы картина изображает то, что она изображает, независимо от ее ис­тинности или ложности.      

2.221

То, что картина изображает, — ее смысл.

2.222

Ее истинность или ложность состоит в соответствии или несоответствии ее смысла действительности.

2.223

Чтобы узнать, истинна или ложна картина, ее нужно со­поставить с действительностью.

2.224

Из картины самой по себе нельзя узнать, истинна она или ложна.

2.225

Не существует какой-то априори истинной картины. Мысль — логическая картина факта. «Со-бытие мыслимо» означает: «Мы в состоянии предста­вить себе ту или иную его картину». Целокупность истинных мыслей — картина мира.